Узким проходом между стульями, они направлялись к первым, зарезервированным рядам. Мило бормоча извинении и приветствуя знакомых, мэр шел на встречу хозяину праздника, толстяку-банкиру, придерживая за локти статного пожилого мужчину и моложавую особу в темном платье и с крупными бусами на шее. Кирилл Смирнов с мягкой улыбкой покачал головой. Мол, понимаю, понимаю, государственные заботы…
— Но тем не менее половина вас уже здесь, — проговорил банкир, кивая в сторону семейства мэра — супруги и дочери.
— Не половина, а две трети, — подхватил мэр и потрепал дочь по льняной головке.
Та исподлобья стрельнула глазенками на отца, коря за опоздание…
— Извиняюсь, извиняюсь, — бормотал мэр, шутливо обращаясь к дочери, — дела, понимаешь.
В зале засмеялись. Жена мэра — в нарядном розовом платье и накинутой на плечи пелерине — наклонилась к дочери и что-то сказала. Девочка еще больше надулась и локотком ткнула бок матери. Та укоризненно покачала головой.
Фире нравилась супруга мэра своим независимым, порой дерзким поведением. Необычным гардеробом и особенно шляпками. «Она прониклась духом эксперимента с „пилотным отрядом“: сбросить прошлое ханжество, — как-то заметил Зальцман. — У вас в характере много общего». Фира тогда молча согласилась и сейчас нет-нет да поглядывала на супругу мэра с заинтересованным любопытством…
Тем временем мэр, с подкупающей интеллигентной простотой, обратился к гостям праздника. Он говорил, что город, как и вся страна, переживает непростые дни — слишком тяжелое наследство оставил прежний строй. Особенно сложно с продовольствием. И сегодня на заседании правительства города было заслушано сообщение Комитета по внешним связям о достигнутом соглашении между Петербургом и рядом северных соседей о срочной поставке продовольствия. По бартеру. За лес, за нефтепродукты. А не за картины Эрмитажа, которыми торговал тот, чье имя некогда обвалилось на наш великий город. Так что голода, как пророчили коммунистические кликуши, не будет. Продовольствие начнет поступать уже на следующей неделе…
По залу прокатился вздох облегчения, словно каждый из присутствующих только вышел из Елисеевского магазина, заваленного одними банками с морской капустой…
— Когда тетя будет петь? — капризно спросила дочка мэра, пользуясь оживлением в зале.
Прославленная певица стояла у рояля, в смятении переглядываясь с концертмейстером. Она привыкла к поклонению слушателей, к восхищению ее замечательным сопрано. И вдруг, в самые минуты экстаза, ее отшвырнули, как девчонку из хора…
