— Конечно, конечно, — пробормотал Нюма.
Распрощавшись с Сеидом, он поспешил к Кировскому проспекту…
Несмотря на непозднее время, проспект был по-субботнему пустоват и хмур. Красивые в дневном свете здания, сейчас глухо сливались друг с другом, разлучаясь лишь при встречных улицах, чтобы, минуя их, вновь взяться за руки в немом каменном экстазе. Еще никогда путь домой, на Бармалееву, не казался Нюме таким долгим и нудным. Хотя идти было всего ничего — до Большого, а там налево и несколько еще кварталов… Проспект словно процеживал Нюму своим тупым предзимним равнодушием.
Дойдя наконец до Подковырова, Нюма решил схитрить и по Малому выйти к своему дому. На корявом, в лужах и трещинах, тротуаре он замедлил шаг и крыл себя за глупость — столько лет шастает по этим улицам и забывает, что тут сам черт ногу сломит. Неспроста они названы — Подковырова, Подрезова, да Плуталова, венцом которых слыла его Бармалеева… То-то звучит — Литейный, угол Жуковского, где поселится Фирка, думал Нюма. А вдруг Фирка и поможет, если она такая важная птица, мелькнуло в голове Нюмы. А что?! Власть они или не власть, если сидят в Смольном! С этой мыслью Нюма добрался до своего дома…
Остановился напротив окон комнаты Самвела и, в полупьяном нетерпении, приподнялся на цыпочках. Сосед часто пользовался настольной лампой, свет ее не очень был заметен с улицы. «Видимо, Самвел или спит, или ушел к „маме-бабушке“ шмендрика, — с досадой подумал Нюма. — Всегда, когда он нужен, когда надо посоветоваться по важному вопросу — его нет дома или он спит». Нюма был неправ — Самвел обычно коротал время в своей комнате. А не спал из-за бессонницы. Сейчас Нюма был возбужден и не совсем трезв, поэтому несправедлив…
Нашаривая ключи в карманах плаща, Нюма вошел под арку дома и направился к своему подъезду. Громоздкий мусоровоз со скрежетом закидывал в свое чрево бак с дворовыми отходами. И слышалась какая-то перебранка…
«Не могут это делать днем, — подумал Нюма, — жильцов тревожат». Он было поднялся на крыльцо, как услышал окрик дворника Галины: «Бершадский!»
«Ее еще мне сейчас не хватало», — зло подумал Нюма, оборачиваясь.
— Ну, что еще? — нетерпеливо вопросил Нюма, озадаченный таким официальным к себе обращением. — Мне некогда!
— Слушай, Бершадский! Приезжала «неотложка». Твоего соседа-армяна увезли в больницу! — крикнула Галина из-за ограды подсобки.
Нюма почувствовал, как что-то внутри него потяжелело и сковало дыхание.
