— Я вам верю и очень соболезную вашей утрате. Но мне нужно знать, на что вы рассчитываете, если поднять ее в таком виде. Она будет зомби, мистер Беннингтон. Зомби, поднятые мною, похожи на людей, очень похожи, но они — не люди. Не надо думать, будто я ее смогу поднять и вы оставите ее при себе — потому что это невозможно.
— Почему невозможно?
Я постаралась сказать ему правду как можно мягче:
— Потому что в конце концов она станет разлагаться, и ей-богу, не надо, чтобы последним было такое о ней впечатление.
— Я слыхал, поднятые вами зомби даже не знают, что они мертвы.
— Поначалу — да, — признала я. — Но магия выветривается, и тогда... получается некрасиво, мистер Беннингтон.
— Я прошу вас, — сказал он. — Никто, кроме вас, этого сделать не сможет.
— Если бы я могла вам ее поднять из мертвых по-настоящему, может быть, согласилась бы. Не стану обсуждать с вами все религиозно-философские аспекты, но суть в том, что даже я не могу выполнить ваше желание. Я поднимаю зомби, а это, мистер Беннингтон, совсем не то, что воскресение из мертвых. Я это хорошо умею, может быть, лучше всех, кто это делает, но не настолько хорошо. Так, как нужно вам, не может никто.
По щекам у него покатились слезы, и я знала, потому что сама терпеть не могу плакать, что эти слезы жгли, и горло у него болело от попытки их сдержать.
— Я не умею умолять, миз Блейк, ни разу этого не делал. Но сейчас я умоляю вас. Я заплачу вам двойной гонорар. Я сделаю все, что вам будет нужно, чтобы вы смогли выполнить мою просьбу.
Его готовность удвоить мой гонорар значила, что у него именно столько денег, сколько кажется: многие владельцы сшитых на заказ костюмов и часов «ролекс» все свои деньги носят на себе. Я снова встала.
— Простите меня, но у меня не хватит способностей выполнить то, что вы хотите. Никто на всей земле не может вернуть вашу жену из мертвых так, как вы хотите.
— Значит, вампиром стать ей тоже поздно?
— Во-первых, чтобы был хоть какой-то шанс поднять ее вампиром, нужно, чтобы она была укушена еще при жизни. А во-вторых, вы сказали, что она погибла при взрыве.
Он кивнул. В глазах читалось страдание, на скулах выступили желваки. Но слезы смотрелись на этом закаменевшем лице как чужеродные.
— Огонь, в отличие от многого другого, уничтожает все. В том числе и противоестественное.
— Одна из причин, по которым я пришел к вам, состоит в том, что почти все аниматоры затрудняются поднять мертвеца, если от него остались лишь обгорелые клочья. Я думал, что тут проблема в малом количестве рабочего материала, а на самом деле причина — это огонь?
