— Но ведь вы же можете его снова сделать для меня живым. Он же будет верить, что жив, да?
Я кивнула.
— И вы можете это сделать без человеческой жертвы, да?
— Большинство аниматоров и с человеческой жертвой этого не может.
Она глянула на меня:
— Вы настолько самоуверенны? Или настолько хорошо владеете своей профессией?
— Самоуверенности здесь нет, миз Зелл. Только правда.
Почему-то у нее сделался довольный вид.
— Тогда поднимите его для меня. Поднимите, и пусть будет жив. Он же будет ощущать эмоции?
— Да.
— Страх? Может зомби испытывать страх?
— Тот, кто думает, что жив, и выглядит, как живой, будет бояться. Почти все они пугаются, поняв, что они на кладбище. Некоторые шарахаются, видя свое надгробье. Лучше всего, если им его не показывать. Они от этого могут перестать воспринимать ваши вопросы или вашу месть.
— Но он будет меня видеть, узнает меня? И когда я за него примусь, он будет меня бояться?
Я кивнула:
— Да...
— Прекрасно! Так вы это сделаете?
— Вы действительно собираетесь рубить вашего покойного мужа топором?
Она кивнула, и лицо ее было твердым и уверенным. Глаза поблескивали, стали совсем темно-серыми, как тучи перед бурей.
— О да, и еще как. Я его изрублю на куски, а он будет меня умолять, чтобы я перестала. Пусть думает, что я его убиваю по-настоящему.
Я посмотрела ей в лицо и хотела спросить, не шутит ли она, но знала ответ.
— Вы хотите, чтобы последним воспоминанием о муже у вас осталось, как вы его рубите топором?
Она кивнула.
— Долго вы были женаты?
— Почти двадцать пять лет, — ответила она, и это сдвинуло мою оценку ее возраста не просто «за сорок», а на «почти пятьдесят», хотя и не похоже было с виду.
— Мужчина, за которым вы были замужем, с которым вместе жили, любили когда-то, прожили двадцать пять лет — и вы хотите изрубить его в котлету?
— Ничего на свете так не хотела.
— Чем же он так вас достал?
— А это не ваше дело, — ответила она, и по лицу было видно: она уверена, что я этот ответ приму. Очевидно, теперь, когда мы сговорились о цене, она решила, что можно быть высокомерной.
— Мое, если вы хотите, чтобы я его подняла. Некоторые преступления, магические воздействия, жизненные проблемы иногда модифицируют поведение зомби, затрудняют управление им. Что он сделал такого страшного?
— Он сказал мне, что детей не хочет. Что они будут мешать его бизнесу и нашей общественной жизни. Я его любила и на эти правила согласилась. Другие подруги, бывало, пропускали пару приемов таблеток и случайно оказывались беременными, но я играла честно. Чейз не хочет детей — значит, их у нас не будет.
