Хлопнули дверцы, и рассерженный Обломок заскрежетал скрипуче и злобно:
-- Нарочно промазал, предатель!
-- А я говорил: так просто этого хитрована не взять, -- орал в ответ Мнимозина. -- Элементарно, промазал. -- Помолчал и добавил тихо. -- И обратной дороги уже нет.
-- А хотелось вернуться? -- язвительно скрежетнул Обломок. -- Дуй на собрание и адекватно реагируй на мои действия.
Судьба – женщина. Теряется под уверенным, прямым,
упорным взглядом. Суетливо одергивает, разглаживает
ладошками юбчонку, торопливо запахивает пальчиками
ворот, точно зная, что придется уступить, лечь, сдаться.
Истина, проверенная временем.
Протопали и запеременались в нетерпении тяжелые шаги перед дверью. Голос Витюхи-мента наполнил коридор кутузки:
-- Долго мне ждать?
-- Шеф, уже подбегаю, -- прозвенел ключами старшина Зачухрин.
Колян, в последний раз оглянувшись на свое временное пристанище, шагнул к выходу.
-- Скажи спасибо Гульфику, -- вальяжно напыжился Витюха. – Похлопотал передо мной за тебя убогого.
-- А тебе и спасибо сказать некому будет, -- усмехнулся Колян в торжествующую рожу. Взглядом убрал с дороги Зачухрина и прошагал на свободу, разом забыв об оставшихся позади ментах. Колян никогда не опускался до угроз: «Если не собираешься бить, угрожать глупо, если собираешься – просто нанеси удар».
Появление из ниоткуда братца-близнеца тревожило и требовало немедленного разъяснения. Получать непрошеные приветы из прошлого не всегда приятно, а, скорее, всегда неприятно; но, когда воспоминания возвращаются вместе с маниакально упорным в борьбе за лидерство придурковатым источником, невольно хочется отфутболить их мощным пинком ноги лет на семьсот назад.
Первым делом подробно расспросить уборщицу, якобы видевшую Коляна за десять минут до обнаружения трупа Кирюхи. «Наверняка, пятидесятилетняя грымза со шваброй. Гордится своей причастностью к Администрации района, и ненавидит-презирает посетителей, как и все в этом здании».
Заранее затосковав, привычно потянул захватанную ручку дубовых дверей, прошел к лестничной клетке, обычное место расположения кубовой и распахнул дверцу дощатой отгородки.
-- Э-э… Привет, – рука Коляна озадаченно поднялась вверх, и указательный палец приподнял и сдвинул вверх и назад черную «чикагскую» шляпу.
На кушетке у противоположной стены, перелистывая глянцевый журнал, сидела двадцатипятилетняя крашенная блондинка, не красавица, но с лицом живым и улыбчивым. Девушка вздрогнула от неожиданности, но, узнав вошедшего, взглянула приветливо, и как будто внутренне потянулась к нему. Опытный Колян сразу почувствовал эту тягу, улыбнулся в ответ, неторопливо прикрыл за собой дверь и, присев рядом, взял девушку за руку.
