Семен Макарович долго молчал, оскорбленный находчивостью Щербака. Он слушал звуки, долетающие со двора: скрип двери от легкого ветра, лай собаки, утомленный крик птиц — и всей своей рано пришедшей старостью понял, что с запанью ему пришло время расстаться, — он здесь не начальник, а лишний человек.
Приподнявшись, крикнул в окно сторожу:
— В рельс вдарь. Погромче! — Потом снова, не глядя приятелю в глаза, повторил: — Устал я, Алексей.
— Я где-то хорошие слова слышал, — задумчиво сказал Щербак. — «Бензин кончился, на самолюбии долечу».
— Чкалов, — определил Ершов.
— Точно. Соображаешь?
Слабая улыбка появилась на лице начальника Осокинской запани.
— Ладно. Поеду я к своим хлопотам. Кончим страду, приезжай ко мне. Потолкуем за жизнь. По рукам?
— Может, и соберусь…
Алексей долго смотрел в карие глаза старого приятеля и сказал просто, с добрым сочувствием:
— Свои должны встречаться чаще.
Стоя у дверей конторы и провожая взглядом уходящего Алексея, Ершов подумал, что Щербак живет на земле в охотку, с удовольствием, и в этом его главная сила.
* * *
Градова, сощурившись, смотрела на Щербака, который неторопливо и обстоятельно рассказывал про поездку в Осокино, слушала его с особым вниманием, потому что боялась что-либо пропустить из его показаний.
— Когда вы вернулись в Сосновку? — спросила Градова.
— Поздно вечером.
— Какая погода была на трассе полета?
— Сухая. В Сосновке, — добавил Щербак, — узнал, что в Загорье идет ливень. Это триста километров от нашей запани.
— Какой был горизонт в Загорье?
— Одиннадцатого июня пятьсот шестьдесят, а двенадцатого — уже шестьсот сорок сантиметров.
— Это считается резким повышением?
— Посудите сами: за сутки вода прибыла почти на метр.
— Когда в Загорье начался спад горизонта?
— Через день. Тринадцатого.
— Из материалов следствия, — сказала Градова, — видно, что с начала подъема воды и вплоть до аварии не были закрыты ворота запани, предназначенные для выпуска древесины. Почему это не было сделано?
— Факты, о которых вы говорите, нуждаются в серьезном уточнении, — ответил Щербак. — Горизонты порядка трехсот пятидесяти — трехсот шестидесяти сантиметров нормальные для выпуска леса. Были случаи, когда сплав продолжался даже при более высоких уровнях.
— А вы не усмотрели угрожаемого положения в неустойчивости режима?
— Усмотрели, — тут же согласился Щербак. — Одиннадцатого июня к двум часам дня горизонт поднялся до четырех метров, и технорук запани Каныгин дал указание мастерам сплава закрыть ворота запани.
