Навстречу нам двигался поток беженцев. Я остановила машину и спросила, можно ли проехать в город. На меня смотрели с ужасом:
— Что вы! В городе немцы!..
— Везде?
— Клепаровский вокзал и улица Первого мая заняты, а при въезде, возле Киевского, шныряет разведка, — объяснил какой-то паренек.
— Они расстреливают уходящих из города, — закричала женщина, державшая на руках двоих ребят.
Я решила, что мы успеем домчаться до госпиталя. Он стоит недалеко от Киевского шоссе.
— Поедем, — повернулась я к шоферу.
Но Евдокимов заупрямился:
— Куда? Врагу в лапы?
— Если ты свернешь в сторону и не будешь выполнять моих приказаний, то… Действуй, как приказал командир полка!
— Вот баба! — покачал он головой и нажал на педали.
Мы стремительно влетели в город. Улицы были безлюдны, повсюду валялись изуродованные тела убитых. Горели заводы, склады, жилые дома.
«Въехали, а сумеем ли выехать? — мелькнула тревожная мысль. — Добраться бы только до госпиталя. А если не удастся, то…»
Надвинула каску плотнее на уши. Вынув из пистолета обойму, проверила тяжелые поблескивающие патроны.
«Буду драться до последнего… Не забыть бы оставить для себя патрон. Да и Гришу живого фашистам не отдам».
Город окутала напряженная тревожная тишина. Казалось, что за каждым домом, за каждым углом притаился враг…
Наконец перед нами госпиталь. Ворота открыты. На высоком крыльце, глядя в нашу сторону, стоят несколько человек в белых халатах. «Ждут, когда мы приедем за ранеными», — подумала я. Но когда я, возбужденная, взбежала на крыльцо, почему-то на лицах ожидавших появилось удивление. Один из стоящих громко и торжествующе рассмеялся.
— В чем дело? — спросила я. — По-моему, сейчас не до смеха. Я приехала за оставшимися ранеными. Помогите их быстрее погрузить!
Я кивнула на стоявшие у дверей носилки.
— Вы что, не слышите? Помогите же вынести раненых!
Люди в белых халатах, отворачиваясь от меня, продолжали молчать. А тот, который рассмеялся при моем появлении, выступил вперед и ехидно проговорил:
— Нет, паненка, вы вже тут не господари! Раненых мы вам не дадим. — Он выпрямился, поднял руку и крикнул: — Хай живе Гитлер и самостийна Вкраина!..
«Националисты… Предатели», — поняла я.
Кровь хлынула мне в голову, я вскинула пистолет и нажала курок. Судорожно дернувшись, предатель рухнул на ступени.
Я отшатнулась, растерянно глядя на убитого мной человека.
От неожиданности оцепенели и остальные.
Встревоженный выстрелами Евдокимов выскочил из кабины с автоматом наперевес:
