— Ты уедешь навсегда? — спросил он.
— Наверное, да.
— Ты простила меня? За ту ночь… Я потом волновался, не покалечил ли тебя отец. Но я ничего не мог поделать, ведь у него было ружье!
— А тебя-то он не покалечил?
Мэттью пожал плечами:
— Царапина… пустяки…
Казалось, все это произошло давным-давно, когда она была совершенно иным человеком. Теперь она не боялась Мэттью. Возможно, эти изменения произошли в ней под действием благоразумных предупреждений Ханны. Больше на нее не действовала его притягательность, не завораживали выразительно-голубые глаза.
— Ты бежишь от отца? А ты знаешь, он вырыл глубокую канаву, хотя моя скотина больше не забредает на его поля? Тем не менее он грозится пристрелить меня. Я не понимаю, да и никогда не понимал причин такой ко мне ненависти. Знаю, что ему не нравились наши встречи, но… — Мэттью задумчиво щелкнул прутиком по изгороди. — Недавно на несколько дней ко мне приезжал отец. Я все рассказал ему. Он явно смутился. Думаю, дело тут вовсе не в заблудшей скотине. Отец сказал, что Рисы и Талларны — враги: Больше мне ничего не удалось у него выудить. Забудь, сказал он мне. Но твой отец, похоже, ничего не забывает! Не знаешь, в чем дело?
— Ханна что-то знает, но не говорит! — ответила Нона.
— Должно быть, ты, Нона, похожа на свою мать. Отец говорил, она была очень красивая. Наверное, твой отец сходил с ума от горя, когда она убежала из дома.
— Убежала из дома? — удивилась Нона. — Никуда она не убегала! Я гостила у бабушки, а когда вернулась обратно, Ханна сказала, что мама умерла! Куда это она убежала?
Мэттью задумался.
— Я уверен, отец сказал именно так! Однажды вечером он сидел у камина и рассказывал о твоей маме. Я уверен, он сказал: «Она ушла… и, наверное, умерла».
Нона стряхнула с юбки мох.
— Наверняка он ошибся! Мне бы сказали…
Ее удивило, что Мэттью при расставании опечалился. Как ни странно, но ей тоже стало грустно. Повинуясь порыву, она обняла его за шею, крепко поцеловала и, пока он не пришел в себя от удивления, быстро пробежала вдоль изгороди и скрылась из вида.
Интересно, думала она, не стали бы их отношения более близкими, останься она в Пенгорране? Но первое увлечение прошло, а с этой землей ее связывают более глубокие корни!
Увидев Пенгорран, она сразу забыла о Мэттью. Длинный, низкий, большой, удобный дом в усадьбе, прилепившейся к подножию Крейгласа, выглядел одиноким и покинутым. Над ним, как часовые, стояли стройные ели. В ее сердце навсегда останется шепот ветра в их ветвях, журчание ручья да жалобное блеяние овец. Стараясь запечатлеть в памяти знакомую с детства картину, Нона закрыла глаза. Долго, долго будет она со слезами на глазах вспоминать родной Пенгорран…
