И вот в такой жаркий день, когда в котлах летней кухни кипело, булькало мясо только что зарезанного поросенка, налет следовал за налетом. Дом стоял на базарной площади. Не ахти какой стратегический центр, но в квартале высилась громада маслосырзавода, стояла мельница в два этажа, электростанция, элеватор. Вполне подходящие объекты для бомбежки. Но каждый раз бросать работу и нырять в крытую щель, что в Десяти шагах от летней кухни, прямо скажем, Дусе надоело.
Игнат, не считая старого Гордеича, остался единственным мужиком на квартале. Он со своейственной ему основательностью занялся, как бы сейчас назвали, организацией противовоздушной обороны. Хромая, он обошел все дворы, велел отрыть щели и укрыть их. Указал места для щелей и рекомендовал материал для укрытия. Такую крытую двумя накатами бревен щель отрыли женщины и дед для своей семьи. Для Игната дед сделал изогнутую зигзагом открытую щель в саду. В закрытой Игнат не мог провести и четверти часа, задыхался. Вот из этой щели он и вел наблюдение, а по его охотничьему свистку бабы, старики, дети всего квартала, как по команде, лезли в щели прятаться. И так все это надоело Дусе — налеты, и свистки, и работа эта бесконечная, что она решила не прятаться в этот раз. А глянула вверх — неба не видно, самолеты шли на этот раз сомкнутым строем, закрыв солнце. Едва она успела впрыгнуть в щель и на спину ей упала предусмотрительно положенная у входа белочкина пуховая перинка, как все и началось. Кажется, что бомбили целую вечность, земля тряслась и грохотало все на ней. Ее оглушило взрывной волной, из ушей потекла кровь, она открыла рот и как рыба ловила им воздух. Белочку в самом дальнем углу щели присыпало землей. В перинке после всего Зоя насчитала восемь осколков.
Страшное зрелище представляла земля после этой бомбежки. Она была устлана горячими свинцовыми осколками, которые дети тут же принялись собирать. Не то что стекол не осталось, рамы повылетали в доме, дверные коробки покосились, полы встали дыбом и железо на крыше поднялось. Молоденькие фруктовые деревья либо покосило, либо, если осколки были поменьше, остались в теле деревьев навечно. Раненные на войне деревья. Было и такое.
Уже к вечеру, посадив на дрожки детей и покидав немудрящие пожитки, три взрослых женщины и два подростка двинулись прочь из станицы, от бомбежки куда-нибудь подальше. Уходили без уговоров, по собственной доброй воле. Путь держали на хутор Осонов. Так он назывался раньше по фамилии немца-колониста, что построил на своем куске земли дом в швейцарском стиле и водяную мельницу на речке Сосыке. Потом дом у Осонова отобрали, мельница очень быстро сломалась, а хозяина сослали в Сибирь. Хутор, что за речкой, назвали именем Т.Г. Шевченко. Там жил давний друг Игната Родионовича — Кирилло Максимович Прокопец. У него и предполагали пересидеть несколько дней.
