Второй залп ударил почему-то совсем близко от БТРа, перепахав импровизированные позиции миротворцев. Зачарованно оглянувшейся через плечо Ксанте было хорошо видно, как падают посеченные взрывами осины и елочки подлеска. И еще ей было видно, как, лениво переворачиваясь в воздухе, вместе с прочим мусором, подброшенным в воздух мощной ударной волной, на землю плавно, словно при замедленной съемке, падает окровавленный кусок человеческого тела в голубой каске. Приблизительно верхняя треть.
Она еще успела безучастно подумать, что за такой дружественный огонь с кого-то наверняка снимут погоны. Слишком велик был творящийся вокруг ужас, чтобы ужасаться ему по-настоящему. Чувства Ксанты словно контузило этим минометным обстрелом, начисто лишив ее способности переживать и бояться. Она повернула голову в ту сторону, откуда ей махал вскочивший на ноги Москит — по-видимому, проводник решил, что прятаться все равно уже бесполезно и разумнее отступать бегом. Однако сделать ничего не успела.
Справедливо все-таки говорят, что ту мину, которая летит прямо в тебя, ты сам не слышишь. Или, может быть, тонкого свиста стабилизаторов просто уже не в силах были уловить поврежденные барабанные перепонки. Над головой внезапно ахнуло так ослепительно, что заныли кости черепа. Многочисленные близкие разрывы слились в один, парализовав волю, раскатав ее в тонкий-претонкий блин. Мимо со шмелиным гудением пронеслись осколки, волосы на затылке шевельнулись от горячего и густого, как расплавленный сыр для фондю, воздушного потока. Ксанта изо всех сил вжималась в землю, впившись пальцами в жесткие травяные стебли. В голове металась лишь одна мысль: «Пусть уже все закончится!» Как в детстве, когда снится невероятный кошмар с чудовищами и хочется только одного: немедленно проснуться. Но у маленькой Ксанты была самая лучшая на свете защита — одеяло над головой. А от смертоносного потока горячего железа может не уберечь и бронежилет…
— Пифа? Пифа?..
Нет, это была не ее мина. Пронесло. Хотя вдарило, конечно, знатно, где-то совсем рядом. Ксанта тряхнула головой, и с волос посыпалась мелкая земляная крошка. Она ошалело подняла ресницы, уткнулась взглядом в спину Москита, упавшего на четвереньки. Казалось, проводник говорит едва слышно, хотя на самом деле он орал:
— Пифа? Пифа?!
Ксанта не сразу сообразила, в чем дело. Но похоже, небольшая воронка курилась сейчас как раз на том самом месте, где несколько мгновений назад полз помощник ведущего. Что-то прокричал Кузнец — похоже, он обращался к подруге, однако Москит тоже обернулся, среагировав на звук. Лицо у него было каменное. Ксанта спросила, не слыша собственного голоса, хотя все и так было понятно:
