Ксанта не ответила. Задумчиво посмотрела на затихшего на топчане Кузнеца.
Похоже, продолжения романтического вечера не предвидится.
Она еще раз бездумно пролистала страницы книги толкований, но не сумела разобрать ни строчки. Ссыпала руны в коробочку, убрала в футляр вместе с книгой. На обложке тускло светилась серебристая шестеренка. Казалось, она едва заметно проворачивается, как маленькая частичка неведомого механизма, запущенного кем-то столь же таинственным.
— Ксанта, — вдруг придушенно проговорил Денис, — ты знаешь… Ты прости меня, пожалуйста. Я не должен был…
— За что? — Она приблизилась к его кровати, присела на корточки, положила руку на бедро. — За что простить, дурачок?..
Он не повернулся, не шевельнулся, не изменил позы. Так и лежал лицом к стене, не произнеся больше ни слова. Чего тут еще говорить, и так все ясно.
Она молча встала, погасила свет и легла на свой топчан.
Шестеренки еще долго вертелись перед глазами, стоило Ксанте их закрыть. Усталость и досада сковали веки, но сон все не шел. Она несколько раз проваливалась в чуткое забытье, но любой, даже едва слышный звук снова выдергивал ее в реальность. Скрипел соседний топчан под беспокойно ворочающимся Кузнецом, капала вода, ветер теребил кусок жести — казалось, будто шумит где-то далеко уходящая гроза.
И так же далеко басовито рычали моторы патрульных джипов. Мегафонная скороговорка затихла, зато сквозь щели заколоченных окон то и дело пробивались световые полосы: солдаты шарили по улице прожекторами.
«Совсем нервы ни к черту! — с досадой думала Ксанта в полудреме. — На биостанции спала как убитая, даже когда псевдогиганты ломились сквозь колючку. Меня, помнится, тогда едва добудились. А сейчас чего расклеилась? Вздрагиваю от каждого шороха, как гламурная барышня. Ведь еще даже до первой линии обороны не добрались, а в Зоне что будет? Вообще спать перестану?..»
В номере даже было какое-то постельное белье, но Ксанта с Кузнецом, естественно, не особо ему доверяли и спали в одежде, что тоже не способствовало нормальному отдыху. К тому же в комнате было ненамного теплее, чем снаружи.
В ровный и монотонный, как морской прибой, гул моторов добавилась новая нота — со стороны лагеря миротворцев приближался вертолет. Вряд ли летунов погнали бы среди ночи на патрулирование Периметра — скорее всего, транспортник или связной.
Впрочем, в Зоне могло случиться все что угодно. Но в случае прорыва одной машиной военные едва ли ограничились бы. Премия за сэкономленное топливо — вещь хорошая, но не за счет солдатских жизней. Похороны в гробу, накрытом флагом ООН, обходятся значительно дороже.
