— Остаешься здесь. Приказ такой же, как Симонову. Помнишь?
— Помню, — кивнул Шпажкин. — А вы куда?
— Скоро буду, — прошептал я и пополз обратно.
Здесь я не выяснил ничего о судьбе Семена и Филиппа. Впрочем, на это и не надеялся. Теперь же можно приступить к главному – расспросить кого-то из местных. Вопрос – кого? Сразу же вспомнилась та старушка, с которой я, разыгрывая из себя полицая, так по-хамски разговаривал. Ох, как недобро она на меня смотрела тогда! Отвечала сквозь зубы… Нет, она точно не сдаст меня, если отправлюсь сейчас к ней. По всему видать – фашистов с их прихлебателями эта бабка на дух не переносит. Только, не припомнит ли мне, что я хамил при той встрече? Ладно, главное – чтоб не сдала. А извиниться все равно надо.
Размышляя в таком ключе, я бодро, насколько позволяла ноющая рука, полз вдоль огородов. Пока все тихо. Симонов молчит, от Шпажкина тоже сигналов никаких… Только стрекочут сверчки и орет какая-то ночная птица в лесу. Какой дом у той старушки был? Вроде бы – на самом краю села стоял. Точно! Вон та халупа, больше похожая на сарай для скотины. Ага, и огород зарос бурьяном так, что здесь ползти – хоть глаза сторонний наблюдатель прогляди, все равно в темноте ничего не увидит. Правда, поскольку приходится постоянно раздвигать перед собой бурные заросли, то, увидеть – не увидят, но услышат шуршание – точно. Ладно, авось пронесет! Медленно, не спеша… Я преодолел заросли бурьяна минут за двадцать. Рука, пробив границу зарослей, вдруг выскочила на пустое пространство и пальцы впились в сырые комья голой земли. Пришли. Точнее – доползли. Впереди – крохотный лоскуток обработанного огородика а я лежу на самой границе зарослей. Прикинул на глаз – шагов восемь – десять пустого, покрытого редкими низенькими ростками пространства, за которым темнеет какая-то небольшая куча. А дальше – халупа.
Я замер, прислушиваясь и приглядываясь. Если с этой стороны дома и есть окно, то внутри темно. Спит хозяйка? В селе, вообще-то, рано спать ложатся. И так же рано встают. Словно опровергая эту мысль, справа кто-то заорал пьяным голосом. Это еще кто там так нечленораздельно матерится? Война вокруг, враги село оккупировали… А какая-то сволочь бухает? Думаю, сейчас так себя вести может действительно только сволочь – тот, кто уверен в своей безнаказанности. Похоже, не всех полицаев мы в этом селе перебили… Или это уже новые? И откуда же столько подонков взялось на эту землю?!! Но одно хорошо – если эта погань позволила себе так нажраться, то вряд ли в селе есть немцы. Однако, стоит полежать еще минут десять. Мало ли…
