Я пришел в себя только перемахнув через остатки ограды за огородом. Упал на колени и перевел дух. В висках стучало, сердце бешено колотилось… Я со всей силы впечатал кулак в землю. Успокоиться! Не время сейчас рефлексировать, мать твою!
— Командир, ты чего так драпанул оттуда? — Симонов подкрался незаметно. — Немцы в селе?
— Тебе кто-то разрешал пост покинуть? — рыкнул я так, что боец отшатнулся.
— Я… — пролепетал он.
— Ладно, хрен с тобой, — я отдышался и немного успокоился. — Нет там немцев. Забирай Шпажкина и давай к остальным.
Когда все снова оказались в сборе, я кратко обрисовал ситуацию. Немцев в селе нет, один из моих бойцов жив и его увезли в неизвестном направлении, точнее – в известном, но неизвестно куда. Об айнзатцкоманде я умолчал. Скажу уже Митрофанычу – к нашему заданию это непосредственного отношения не имеет. Чтобы не терять время, а более – чтобы не отвечать, я пресек все вопросы.
— Выдвигаемся!
К минному полю мы вышли только когда уже рассвело. Легко сказать – "вышли"! За неполную ночь нам пришлось сделать около десяти километров, два из которых – по лесу. Бегом по лесу, стараясь не переломать ноги. Пять минут отдышаться и бегом по полям, чуть ли не перемахивая одним прыжком через изредка попадающиеся дороги. Слава Богу, наши враги уже пуганые – ночью малыми группами стараются нигде не появляться, а большим группам та этих третьестепенных дорогах делать нечего. Так что, никаких последствий у нашего рывка, кроме гудящих ног и ноющей печени, не было. Зато последствиями грозил наступивший день – чтобы не тратить время на пробежку к минному полю из ближайшего леска, расположенного более чем в пяти километрах, и не пытаться потом извлечь из земли и разрядить мины трясущимися от усталости руками, я решил провести день где-то в укромном местечке среди полей. Благо, рельеф позволял спрятаться. Но ведь тот овражек – пять метров на три – пусть и заросший непролазным кустарником, все равно ведь это не лес… А в двадцати метрах уже белеют педантично расставленные таблички, на которых, готов поспорить, написано что-то вроде "Ахтунг! Минен!". Еще метров пятьдесят – небольшая грунтовка, в километре от которой проходит уже приличный тракт. Вот по этому тракту и, частью, по грунтовке с рассветом началось движение.
— Командир, смотри какая колонна! — шепчет Селиванов.
— Вижу, — отвечаю я. — Значит, не восстановили еще полностью тот мост!
По тракту ползет на восток нескончаемая череда грузовиков, шныряют туда-сюда юркие мотоциклы. Только бы никому не пришло в голову заинтересоваться нашим овражком! Понимаю, что вряд ли немцы попрутся к нам через минное поле, но, все равно, душа уходит в пятки, а в голове бьется это "Только бы не".
