Не слишком трудно будет пройти след в след. Конечно, сразу, навскидку, он не знает, кому позвонить. Но вычислить телефон не проблема. Представится большим буем, у которого запланировано ого-го какое дельце, все, мол, уже на мази, осталось только подписать лучшего в городе гонщика.
Рядом появилась Июнь-Май, снова налила чая ему в чашку, спросила, не желает ли он чего-нибудь еще.
— Отменные креветки, — похвалил Берни.
— Просто восхитительные креветки!
Засвидетельствовав почтение кивком, официантка удалилась.
В то время как Берни Роуз уплетал креветок и блинчики, Гонщик подбирался к «лексусу», стоящему на стоянке по соседству. Сигнализация на машине была отключена.
Мимо проплыл патрульный автомобиль, слегка тормознул. Гонщик облокотился на капот «лексуса», как будто это была его собственная машина; услышал треск рации. Полицейские проехали дальше.
Гонщик выпрямился и шагнул к окну «лексуса».
Руль был заблокирован «клюкой», однако машина сама по себе Гонщика не интересовала. Ему потребовалось меньше минуты, чтобы вскрыть дверь. Внутри все находилось в безукоризненном порядке: сиденья чистые и пустые; на полу ничего не валялось; совсем немного крошек, чашка, салфетки, шариковая ручка, аккуратно вставленная в кожаный футляр на приборной панели.
То, что искал Гонщик, нашлось в перчаточном ящике: документы на машину.
Бернард Вольф Роузенвальд.
Живет в каком-то месте с лесным названием в Калвер-Сити — возможно, в многоквартирном доме за бесполезными воротами.
Гонщик приклеил к рулю один из купонов на пиццу, предварительно изобразив на нем улыбающуюся рожицу.
Он поднял глаза к внутривенным капельницам, висящим на штативах над кроватью: их было шесть. Под ними — ряд насосов. Почти каждый час насосы нужно перенастраивать. Один уже тревожно пищит.
— Что, очередной проклятый посетитель?
Гонщик успел поговорить с дежурной медсестрой, которая сказала, что других посетителей не было. А еще она сообщила, что его друг умирает.
Док поднял трясущуюся руку и указал на капельницы:
— Видишь, я достиг магического числа.
— Что?
— Как говорили в мои институтские годы, если из тебя торчат шесть дренажей и шесть капельниц, ты уже не жилец, можешь даже не рыпаться.
— Ты скоро поправишься и будешь чувствовать себя как новенький.
— Новеньким мне уже не бывать.
— Надо кому-нибудь позвонить? — спросил Гонщик.
Док начал чертить пальцем в воздухе. На столе лежал блокнот, Гонщик подал его другу.
— Это лос-анджелесский номер?
