«Шевроле» долго не отставал: парень, что их преследовал, и впрямь классно управлял автомобилем. Сидящая рядом с Гонщиком Бланш вытаскивала из спортивной сумки пачки купюр и трясла головой, не переставая повторять: «Вот ведь вляпались в говно! Вот говно!»
Спасли их — как и прежде многих спасали — спальные пригородные районы. Отыскав дорогу в примеченный заранее квартал, Гонщик круто свернул на тихую улочку; ударил по тормозам раз, еще раз и еще, так что к радару контроля скорости машина подплыла на старых добрых двадцати пяти милях в час. Не зная дороги и не желая потерять след, преследователь несся за своей добычей, набирая скорость. В зеркало заднего вида Гонщик наблюдал, как местные полицейские взяли его в кольцо. Патрульный отряд выкатился откуда-то сбоку; первым ехал полицейский на мотоцикле. Ребята в участке будут пересказывать эту историю еще целый месяц.
— Блядство какое, — послышался голос сидящей рядом Бланш. — Да здесь просто куча денег! Гораздо больше, чем должно было. Наверное, с четверть миллиона. Вот говно!
Еще не привыкшим к городу юнцом он часто шатался вокруг киносъемочных павильонов, подобно многим другим юнцам и лицам более зрелого возраста. Но интерес Гонщика приковывали не звезды в лимузинах и не актеры попроще, подъезжающие на «мерседесах» и «БМВ»; он был очарован видом парней, что разъезжали на «харлеях», мощных тачках и тюнингованных пикапах. Гонщик, как всегда, оставался в сторонке, был тише воды, ниже травы. Вел себя словно тень. Вскоре он прослышал об одном гриль-баре, облюбованном этими ребятами, в самом что ни на есть сомнительном районе Голливуда, и принялся околачиваться там, забросив киностудии. Как-то на второй неделе, посреди дня, Гонщик, подняв взгляд от своей выпивки, увидел, как у другого конца барной стойки пристраивается Шеннон. Бармен поздоровался с ним, окликнув по фамилии, и подал кружку пива и стопку виски — чертовски быстро, не успел Шеннон и сесть.
Никто не называл Шеннона по имени. Оно упоминалось лишь в титрах на киноэкране, и то ближе к концу. Все утверждали, что Шеннон приехал в город откуда-то с юга, из сельской местности, где кругом холмы. Шотландско-ирландское происхождение, столь обычное для обитателей подобных мест, угадывалось и в чертах, и в цвете лица Шеннона, и в его голосе. И все же больше всего он походил на рубаху-парня, неотесанную деревенщину из Алабамы.
А еще он был лучшим водителем-каскадером.
— Не забывай подливать, — сказал Шеннон бармену.
