В ясный полдень на рассвете год клонился к четвергу.
Черепах волынку встретил на песчаном берегу,
И спросил он: “Дорогая,
Можно, я присяду с краю?
Я устал, я зол на свет…”
И прекрасная волынка не смогла ответить “нет”.
“Этот берег одичалый мне давно уже не мил,
Я внимал волнам и скалам, но ни разу не любил.
А теперь дрожу от страсти.
Ты мое составишь счастье
До скончанья долгих лет?”
И прекрасная волынка не смогла ответить “нет”.
“Ты — единственная! Дива! Непохожая на всех!
Так тиха, несуетлива! И такой престранный мех…
Можно, обниму я тонкий
Стан родимой незнакомки,
Нежный, как шотландский плед?”
И прекрасная волынка не смогла ответить “нет”.
“Ненаглядная подружка! Счастье ждет нас впереди!
Я шепну признанья в ушко и прижму к своей груди”.
Так, воркуя, тело милой
Он обнял со всею силой,
Светлой нежностью согрет,
И волынка промычала “Ауыыы!” ему в ответ.
Черепах вскричал, ревнуя: “Объяснитесь, милый друг!
‘Ауыыы!’ при поцелуе — крайне бессердечный звук.
Целовал я неумело
И ко мне ты охладела,
А любви простыл и след?”
И прекрасная волынка не смогла ответить “нет”.
“Значит, мне одна дорога — ради счастья дорогой
Удалиться одиноко, не смущая твой покой?
Нет! Воскликни ‘Нет!’, родная,
Отвори мне двери рая
И развей кошмарный бред!”
