— Прогонных нам все равно не платят. Но и без них прогулка получилась до икотки.
Чернышев с командой добрался до Баку и там доложил его военному коменданту, герою штурма неприступной крепости Дербента генерал — майору Ивану Дмитриевичу Савельеву о своих злоключениях. Внимательно выслушав полковника, Савельев сказал:
— Рад помочь боевому казаку.
Он направил Чернышева к начальнику таможни Вот- ранвилю, а тот обеспечил его переход по морю с восемью сопровождающими черноморцами до места дислокации полка на Камышеване.
Тем временем, потеряв полковника Великого и ничего не ведая о судьбе Чернышева, бригадир Головатый назначил командирами полков: первым — своего сына Александра Головатого, вторым — капитана Дмитрия Вараву. Старику не повезло и со своим высшим начальством. После кончины Н. С. Федорова он сам недолго исполнял обязанности командующего войсковой группой, потом этот пост занял граф Федор Матвеевич Апраксин. Не успел с ним как следует познакомиться, как и он 16 ноября скоропостижно умер. Снова пришлось брать на себя ответственность за действия всей группы. Потом командование перешло к князю Павлу Дмитриевичу Цицианову. Титулы командующих росли, а дела шли все хуже. Не помогла их улучшению и перебазировка из Персагата в устье Куры ставки главнокомандующего В. А. Зубова.
— Какое‑то заклятое место, — ходили разговоры сре
ди солдат и казаков. — Боев почти нет, а людей теряем каждый день.
Случалось, персы выкрадывали и брали в плен зазевавшихся десантников. Свидетелем одной такой истории стал Федор Дикун. Он оставался на Сальянах, как все казаки, прибывшие с конвоем при лейтенанте Орловском. Сам их временный начальник давно уже возвратился в штаб — квартиру войсковой группы, а они продолжали службу в своих сотнях. Так Федор вновь был причислен к своей третьей «непромокаемой», есаулом которой стал Никифор Черепаха.
Однажды ранним ноябрьским утром, находясь в гарнизонном карауле, Дикун нес вахту часового вблизи реки Куры. От ее перекатов и прибрежных еще зеленых зарослей несло монотонным журчанием воды, сыростью и осенней прохладой. Федор дефилировал вдоль Куры с ружьем от одного назначенного ориентира до другого, охраняя участок от проникновения лазутчиков с противоположной стороны.
Вдруг у невысокого галечного обрыва послышался какой‑то резкий всплеск и шорох. Федор взял ружье на изготовку:
— Стой, кто идет?
Из‑за можжевелового куста показался заросший курчавой бородкой и усами человек среднего роста, в вымокшем казачьем одеянии. Он продрог, посинел, казался старше своих лет.
