— Не сладко приходится всем нам, — раздумчиво сказал приземистый, рыжеватый васюринец Иван Горб, доставая кисет из стеганого кафтана.
— Кому всем нам? — стрельнул в него глазами Андрей Штепа. — Кого разумеешь в видах своих?
— Да кого же еще: тех, кто на правом и на левом берегу Кубани.
Это означало: русских и горцев. Федор Дикун с удивлением глянул на зачинателя беседы: вот, оказывается, какие способности водятся у человека в определении самой сущности жизни.
4*
— А ты мозговит, — одобрительно поддержал он Горба. — Я такого же мнения о нашей пограничной действительности.
Из легких облаков выглянуло яркое солнце, по крутым скатам молодо и зелено стлались под его лучами ковровые скатерти трав. Отойдя от начатой темы разговора, Дикун направил его в иное русло:
— Весна набирает силу. Неделя миновала, как мы по бездорожью двинулись из Екатеринодара, а сегодня степь проходима во всех направлениях. Так что, хлопцы, долго теперь мы в Усть — Лабе не засидимся.
И верно. Подняв пешие колонны и обозы на маршрут, Головатый и его командиры полков Великий и Чернышев поставили перед сотнями задачу наверстать некоторую потерю времени, обеспечить ускоренный темп продвижения, не отстать от расписанного графика. Старшины и казаки доказали: выносливости им не занимать.
Отправившись из Усть — Лабинской крепости 4 марта, они уже в 12 часов ночи того же дня были в Ладожском редуте. Наскоро отдохнув там, в 8 часов утра 5 марта их походный строй двинулся в Тифлисский редут, что находился в 27 верстах. Это расстояние было преодолено за семь часов, с учетом времени на короткие привалы.
В дороге, расстегнув полы кафтана и воротник сатиновой рубахи, Никифор Чечик задорно подмигнул хлопцам своей сотни, пригласив их:
— Следуй моему примеру.
Дикун поостерегся:
— Так ведь сейчас есаул Белый начнет нас костерить за нарушение формы ношения одежды.
— Не начнет, — с мальчишеским озорством возразил Никифор. — Посмотри: он и сам, как рак, красный от жары, уже проделал то, что я вам предлагаю. Наблюдать надо, — назидательно закончил Чечик свой монолог.
— Ты прав, — спустя мгновение подтвердил Дикун. — Распоясался есаул. Облегчил себе экипировку. А нам — ни слова.
Потихоньку, без лишней суеты, вся сотня без приказа своего начальства поснимала пояса с кафтанов, освободила пуговицы от застежек на воротниках и еще энергичнее зашагала по отмытой весенними дождями узкой колее дороги.
В 9 часов утра 6 марта марш продолжался до Казане -
