Так что объявленная 15 февраля Чепегой на войсковой раде экстренная поездка в понедельник Великого поста вверх по Кубани избранных товариствами делегатов для «бросания ляс» (жребия), где в натуре селить 40 куреней, представляла собой акцию из той же серии старшинских вожделений.
Спустя несколько дней после названных событий Федор Дикун заглянул в шинок васюринского казака Ивана Прядуна. Невзрачное турлучное заведение под островерхой камышовой крышей с тремя оконцами на белый свет приткнулось за куренными казармами, где образовалась изначальная улица кустарей — одиночек. Тут обосновались ковали, горшечники, сапожники, хлебопеки, портные и иные умельцы.
Поздоровавшись с хозяином, Дикун уселся на лавку за крепко сколоченный стол, врытый в земляной пол.
— Что, Федя, казенные харчи надоели? — с улыбкой
спросил Прядун. — У вас там один кулеш да кулеш. Могу малороссийским борщом угостить.
— Угадал, дядя Иван, — в тон шинкарю ответил Дикун. — Наливай борща, а к нему добавь сала с горчицей, отощал я.
— А для сугрева малость варенухи?
— Лучше взвару. С варенухи у меня изжога, да без компании я горячительное не употребляю.
— А где же твой дружок Никифор Чечик?
— Его кинули на почтовую станцию, и он теперь мотается по трактам.
— Вот оно что. А ты все там же, в строительной команде?
— Там. Скоро, говорят, не то на соляной, не то на рыбный промысел отправят.
Малолюдье Карасунского Кута сказывалось и на шинке. Посетители его навещали в основном вечером, да и то в незначительном числе. А сейчас и обед кончился, и до темна было далеко, потому шинкаря клиентура не одолевала. К тому же подобных шинков возникло уже несколько, на всех едоков и питухов недоставало. Федор же так и подгадал, чтобы подкрепиться наедине, без шума и гама, больше пообщаться с земляком, узнать от него последние новости о Васюринской.
Шинкарь поведал немало и по родному куреню, и в целом по войску. Особливо остановился на последних заседаниях войскового правительства, на которых, как о том говорили ему завсегдатаи шинка, шла дележка земельных наделов между главными войсковыми батьками.
— Кошевой Чепега стал владельцем фруктовых и виноградных садов на Тамани, — вел повествование Прядун. — Они сохранились от турок, пришли в запустение, теперь вот Юзбаши удружил их атаману. Хотя зачем такое бремя одинокому человеку?
— Так у него есть племянник Евтихий Чепега, — вставил слово Дикун.
— Для него, наверное, и старается.
За Чепегой закреплялись наделы по рекам Кирпили и Кочеты, на двенадцать верст от хутора вверх и вниз, а «в степь сколько потребно земли отведено», за Головатым — по обеим сторонам тех же Кирпилей и Кочетов пространственно в тех же размерах, еще ближе — по Карасуну, за Котляревским — по обеим сторонам Бейсуга, от его строящейся мельницы вверх и вниз на десять верст, за прото- 3 Заказ 33
