После богослужения на середину площади атаманский кучер подогнал фаэтон с откинутым верхом, собранным в гармошку. В упряжке, нетерпеливо перебирая ногами и кося глазами, то натягивали, то отпускали постромки два великолепных жеребца — соловый и караковый. Взойдя на подножку фаэтона, Чепега извлек из‑за пояса булаву — ту самую, которую его предшественнику Сидору Белому вручал знаменитый А. В. Суворов — и, приподняв святыню над головой, громким голосом оповестил отъезжающих и провожающих:
— Все приготовления закончены, сейчас отправляемся в путь. Порядок движения известен старшине. Вытягивать колонну строго по установленной очередности. Не отставать, не самовольничать в дороге, помогать друг другу.
И уже мягче, не по — командирски:
— Не надо унывать, братья и сестры. Добавьте к надеждам терпение и волю — и наш переход закончится наилучшим образом.
Федор Дикун стоял в группе отъезжающих молодиков. Чубатый, с улыбчивым лицом Никифор Чечик ему и остальным хлопцам вовремя напомнил:
— Пошли в полк. Сейчас дадут команду на построение.
Вскоре за околицей в сомкнутом порядке расположился первый конный полк, за ним подстраивались штабные повозки, дальше колонну продолжали пешие полки и переселенческий обоз, а замыкал всю длинную вереницу второй конный полк.
Скрип колес, топот конских копыт, толпа людей наполнили слободзейскую степь. С Чепегой уходило до трех тысяч казаков и членов их семей. А с Головатым оставалось еще больше. Им предстояло тронуться в путь несколько позднее, по прибытии на место чепеговской колонны.
Федор Дикун и его близкие головкивские друзья попали в авангардный конный полк, к сотнику Игнату Кравцу, своему первому наставнику. Передавая наказ атамана, Игнат внушал подчиненным:
— При движении и особенно в разведке пути — смотреть в оба: чтобы ни один недруг не мог вас обмануть, чтобы вы сумели разгадать любую засаду.
Потянулись дни и версты дальней дороги. В осеннее вёдро еще приветливо грело солнце, но по ночам да в пасмурную, а тем более в дождливую погоду становилось худо,
неуютно. В размокшей земле вязли повозки, случались поломки, вынужденные остановки. Но колонна медленно, неотступно продвигалась вперед. Курс выдерживался так, чтобы выйти к переправе через Днепр у Берислава, устроенной в незапамятные времена крымскими татарами и подновленной запорожцами в более поздний период.
На одной из стоянок, оставив коня под присмотром табунщиков, Федор Дикун наведался к Кодашам, ехавшим посередине переселенческого обоза. У своей повозки они раскинули походный балаганчик, натянув на колья несколько кусков пестрядины.
