Казаки залюбовались открывшейся картиной. Кто‑то восхищенно причмокнул губами, по — детски хлопнул в ладоши:
— Да тут жить и жить, умирать не надо.
Костистый блондин Ткачев лишь отчасти разделил восторг товарищей:
— Да, виды тут прекрасные. Только много людской крови льется. Сколько живут здесь казаки — терцы, столько и не выпускают из рук оружия. С местными горцами шутки плохи, их персиане крепко настраивают против православных.
Поговорили, разошлись по палаткам. А в это время у старшины затеялся изрядный скандал. И все на почве того, что казаки высказали офицерам вновь свое неудовольствие тем, как они отнеслись к ним в Астрахани, Баку, на Сары, Камышеване, в Сальянах.
— Порционное вино утаивали, — горячился то один, то другой из них, — деньги за погрузку купеческих судов недоплачивали. Никакой честности не было.
Подогретые нервозной обстановкой офицеры между собой начали выискивать конкретных виновников, громоздить справедливые и надуманные упреки. В непримиримой схватке сцепились сотники Василий Павленко, обычно рассудительный и спокойный человек, и более молодой Игнат Кравец, строитель батареи в Ленкорани. Павленко кричал на подпоручика:
— Ты больше занимался винными делами, чем исполнением служебных обязанностей.
Подпоручик не оставался в долгу:
— А ты почти все время просидел в резерве, как некомплектный офицер.
Громкую ссору затеяли хорунжие Иван Холявко и Никита Собокарь. И тот, и другой имели прямое отношение к дележке порционного вина, когда оно выдавалось. Многим казалось, что Холявко и Собокарь подмахлевыва- ли, обделяли казаков. Вот теперь эту претензию каждый
из них не мог принять лично на себя, а старался переадресовать другому. Холявко помоложе, Собокарь — гораздо старше, оба неграмотные, они не жалели голосовых связок при выяснении отношений.
— Что ты мне, Собокарь, говоришь про вино, — ярился Холявко. — Вспомни‑ка ордер бригадира Головатого от 4 января этого года о тебе самом, как ты торговал вином. И молчи в тряпочку.
— То вино я купил у персов и продал нашим старшинам, нисколько на нем не нажился, — возмутился Собокарь. — А ты от наших казаков отрывал порции.
Есаул Иван Луговой подбросил горючего материала в «винный костер» еще в Наурской. Он заявил Осипу Шмалько о том, что один из доверенных Чернышевских командиров Семен Авксентьев во время пребывания на Камы- шеване продал десять ведер казенной порционной горилки, получив по одному рублю за каждую кварту. В Екате- риноградской же крепости эти и другие факты с охмури- ванием казаков приобрели первую широкую огласку, сама старшина учинила целую свару по этому поводу.
