— Негодяй, — пробормотал Петр.
— Да, это было дурно, — усмехнулась Феодора. — С этим списком я могла в одну минуту уничтожить своего хромого врага. Но я пожертвовала короткой местью ради продолжительного успеха: я позвала тебя и предложила — умереть или служить мне. Ты выбрал последнее, и вот с тех пор в глазах света — мы смертельные враги, а втайне — друзья. Ты выдаешь мне все планы Нарзеса, а я щедро плачу тебе. Ты стал богат.
— О, пустяки, — вставил горбун.
— Молчи, неблагодарный! Ты очень богат. Об этом знает мой казначей.
— Ну хорошо, я богат, но не имею звания, почестей. Мои школьные товарищи, Цетег в Риме, Прокопий в Византии…
— Терпение! С нынешнего дня ты будешь быстро подниматься по служебной лестнице почестей. Слушай: завтра ты отправишься, как императорский посол, в Равенну.
— Как императорский посол! — радостно вскричал Петр.
— Да, благодаря мне. Но слушай. Юстиниан поручит тебе уничтожить государство готов, проложить Велизарию путь в Италию. Это ты исполнишь. Но кроме того, он даст тебе еще одно, особенно важное в его глазах, поручение: во что бы то ни стало спасти дочь Теодориха из рук ее врагов и привезти сюда, в Византию. Вот мое письмо к ней, в котором я приглашаю ее к себе, как сестру.
— Хорошо, — сказал Петр, — я привезу ее тотчас сюда. Феодора вскочила с места.
— Ни в каком случае, Петр, — воскликнула она, — потому-то и посылаю я тебя, что она не должна приехать в Византию: она должна умереть.
Пораженный Петр выронил из рук письмо.
— О императрица, — прошептал он: — убийство!
— Молчи, — возразила Феодора, и глаза ее мрачно сверкнули. — Она должна умереть.
— Но почему? За что?
— За что? Хорошо, я скажу это тебе: знай, — и она дико схватила его за руку и прошептала на ухо: Юстиниан начинает любить ее.
— Феодора! — вскричал горбун: — но ведь он ни разу не видел ее!
— Он видел ее портрет.
— Но ведь ты никогда еще не имела соперницы!
— Вот и забочусь о том, чтобы ее не было.
— Но ты так прекрасна!
— Она моложе меня.
— Ты так умна, ты его поверенная, он сообщает тебе самые затаенные свои мысли.
— Вот это и тяготит его. И… заметь: Амаласвинта — дочь короля, кровная королева! А я — дочь содержателя цирка. А Юстиниан, — как это ни смешно — надев царскую мантию, забыл о том, что он сам сын пастуха, и бредит королевской кровью. С этим бредом его я не могу бороться. Изо всех женщин в мире я никого не боюсь, кроме этой дочери короля.
И она гневно сжала маленькую руку в кулак.
