— Моя царственная мать, храбрые готы и благородные римляне! Нашему государству грозят опасности, устранить которые могу только я, король его.
Никогда еще не говорил он таким языком, и все в удивлении молчали. Наконец Кассиодор начал:
— Твоя мудрая мать и преданнейший слуга Кассиодор…
— Мой преданнейший слуга Кассиодор молчит, пока его король и повелитель не обратится к нему за советом, — прервал его король. — Мы очень, очень недовольны тем, что делали до сих пор советники нашей царственной матери, и считаем необходимым немедленно исправить их ошибки. До сих пор мы были слишком молоды и больны. Теперь уже чувствуем себя вполне способным приняться за дело и сообщаем вам, что с настоящего дня регентство отменяется, и мы принимаем бразды правления в собственные руки.
Все молчали. Никто не желал получить замечание, подобное тому, какое получил Кассиодор. Наконец, Амаласвинта, почти оглушенная этой внезапной энергией в сыне, заметила:
— Сын мой, но ведь годы совершеннолетия, по законам императора…
— Законами императора, мать, пусть руководятся римляне. Мы же — готы и живем по готскому праву: германские юноши становятся совершеннолетними с той минуты, когда народное собрание признает их способными носить оружие. Вот почему мы решили пригласить всех военачальников, графов и вообще всех свободных мужей нашего народа изо всех провинций государства на военные игры в Равенну через две недели.
— Через две недели! — заметил Кассиодор, — но в такой короткий срок невозможно разослать приглашения.
— Это уже сделано. Мой старый оруженосец Гильдебранд и граф Витихис позаботился обо всем.
— Кто же подписал декреты? — спросила Амаласвинта, едва придя в себя.
— Я сам, дорогая мать. Надо же показать приглашенным, что я могу действовать самостоятельно.
— И без моего ведома? — продолжала регентша.
— Без твоего ведома я действовал потом, что ты бы ведь не согласилась, и тогда мне пришлось бы действовать без твоего согласия.
Все молчали, и король продолжал:
— Кроме того, мы находим, что нас окружает слишком много римлян и слишком мало готов. Поэтому мы вызвали из Испании наших храбрых герцогов Тулуна, Питцу и Иббу. Вместе с графом Витихисом эти три храбрых воина осмотрят все крепости, войска и корабли государства, позаботятся об исправлении всех недостатков в них.
«Необходимо тотчас спровадить их подальше», — подумал про себя Цетег.
— Дальше мы вызвали снова ко двору нашу прекрасную сестру Матасвинту. Она была изгнана в Тарент за то, что отказалась выйти за престарелого римлянина. Теперь она должна возвратиться, — этот лучший цветок нашего народа, — и украсить собою наш двор.
