— Ну, а дисциплина?..
— На дисциплине это не отражается.
— А межрасовые отношения?..
— Это запрещено законом, как и секс между мужчинами.
— Но кому-то может не понравиться, что рядом с ним гей?
— Ты несколько ошибаешься, у нас очень терпимое общество, поэтому культура взаимоотношений между рядовыми поднята на высокий уровень.
— Иными словами. никто ни к кому не пристает?
— Ну да, я это имел в виду. Для этого у нас увольнительные и отпуска домой.
— Понятно, — среагировал Костя. — Наши телезрители будут удовлетворены твоими ответами.
Капрал Рой Чишолм из Кентукки оказался куда прямолинейней.
— Мне должны вручить нагрудный знак! Я отличился! — сообщил он мрачно.
— Каким образом?
Рой Чишолм помолчал, а потом, глядя на Билла Реброффа, сообщил:
— Повстанец решил атаковать нашу боевую машину. Я срезал его из гранатомета «Макс-19». Зрелище, я вам скажу, не очень эстетичное. От него ничего не осталось, кроме оторванных рук и ног, ну… еще… рассыпанных конфет. Я же не виноват, что он бросился на нас. Мимо бежала собака, схватила кусок мяса и сожрала. У нашего полковника едва не случился инфаркт. Он приказал мне застрелить собаку. Но нас не учили стрелять животных. Мы солдаты, мы обучены убивать людей. Пусть полковник сам в нее стреляет! Надеюсь, она наелась. Ну ее к черту! — Он выругался, употребив всеобъемлющее слово «фак».
Рябая щека у капрала непроизвольно дергалась. Выглядел он весьма удрученным.
— Но все равно тебе вручат этот знак? — спросил Костя, подумав, что русский в такой ситуации выразился бы куда сочнее и образнее. А у американцев на все случаи жизни «фак» и только «фак». Скучная нация, подумал он с невольным чувством превосходства.
— Ну… вручат… я не виноват, что он бросился… Нас учили… все уши прожужжали… и все такое… Америка свободная страна! Свобода заключается в том, что мы можем делать все, что хотим! Меня так учили в школе.
Костя услышал, как Тулупов, не выдержав, иронично прокомментировал:
— Ну да…
— Он принял банку с конфетами за гранату, — безжалостно пояснил Билл.
Косте показалось, что он издевается над капралом. Это означало только одно: дураков учат палкой даже в благословенной Америке.
— Я не виноват, — простонал Рой. — Он до сих пор стоит у меня перед глазами, этот мальчишка! Ему было лет двенадцать! Будьте милосердны!
— Неужели ты не мог отличить двенадцатилетнего мальчишку от боевика?
— Он недавно прибыл из Афганистана. А там опасен любой подросток. К тому же это наше первое боестолкновение, — пояснил Билл. — Ему все равно вручат нагрудный знак, хочет он этого или нет. Таков порядок. Армия держится на порядке и традициях. Первый бой — это святое.
