— Как разбился?! — сунул морду в дверь Сашка.
— Разбился, один обломки остались.
— Это же конец?! — воскликнул пораженный Сашка.
Костя прижал к себе Завету:
— Конец… — сказал он, пытаясь рассмотреть ее лицо, которое она всячески прятала у него на груди.
— Не смотри на меня, — бормотала она, закрывая лицо руками, — я некрасивая.
— Ну что ты! — воскликнул он, поглаживая ее по плечам. — Ты самая-самая…
— Нет-нет… — бормотала она, — я несдержанная…
— Ладно-ладно… — сказал он, — нечего на себя наговаривать.
— А почему ты мне не дал заснять, как сбили В-52? — вредным голосом спросил Сашка.
— Отснимались… — махнул свободной рукой Костя, другой он осторожно придерживал Завету, полагая, что так она быстрее перестанет плакать. — Все, хватит! Домой пора.
Он хотел объяснить, что ноутбук был особым, с внутренней антенной и с уникальным программным обеспечением, но Сашка и сам об этом знал. Найти второй такой комп в разоренном городе было нереально. Можно, конечно, заказать его в редакции, но как туда сообщить? Нужна связь, а ее как раз и не было.
— Я тебе этого не прощу, — беззлобно пообещал Сашка.
— Ха! — отозвался Костя. — А я твоей маме Оле расскажу, что ты здесь выделывал, она тебя выпорет.
— Не-е-е, маме не надо, — ухмыльнулся Сашка, ну совершенно как его отец Максим. — Мама ничего не поймет. Маме нужно, чтобы я сидел рядом и никуда не девался.
— Мама есть мама… — веско сказал Костя. — Маму уважать надо.
— А я и уважаю, — сказал Сашка.
— А еще любить.
— Я ее люблю, — сказал Сашка.
— Что-то незаметно, — заметил Костя, намекая на его обгорелую физиономию.
— Значит, мы едем домой?! — снова воскликнул Сашка, ловко уходя от скользкой темы.
Костя ответил:
— Неизвестно.
Костя еще лелеял надежду найти трубу спутниковой связи и договориться с Вадимом Руновым о необходимом оборудовании, а машину мы как-нибудь здесь раздобудем, подумал он. Машин здесь много. Главное, чтобы Рунов все сделал тихо, минуя завотделом Горелова Юрия Александровича, иначе тот заставит их вернуться в Москву. А возвращаться мне совсем не хочется, находил новые аргументы Костя, стараясь не думать о причине нежелания возвращаться. А причиной нежелания возвращаться была как раз Завета. Как оно на самом деле обернется, думал он, я не знаю, но, кажется, я влип. Это странное открытие ошарашило его больше, чем обрушившаяся лестница.
Он даже хотел сообщить всем, что у него дурное предчувствие, будто бы они отсюда не выберутся. Впрочем, американская бетонобойная бомба к его предчувствию не имела никакого отношения. А что имело отношение — Костя еще не понял, может быть, мешала Завета, которая все еще прижималась к его груди? А может быть, потому что у него периодически кружилась голова, а в желудке все еще плавал комок тошноты?
