ЗАПАДЛО СКАЗАТЬ "СПАСИБО"
Передо мной роман "Каменный мост" относительно молодого писателя Александра Терехова. Об этой книге уже написали, выдали одну из заметных премий, автор пишет новые книги. На обложке и на титуле книги указано "роман". 830 страниц текста (толстая!) посвящено расследованию одного эпизода из прошлого: убийства дочери посла Уманского сыном сталинского наркома. Мне же представляется, что это, по сути, не роман, а художественно недостоверные комментарии всего к одной страничке великого советского писателя Ильи Эренбурга. Впрочем, даже сам Терехов этого не скрывает (лучше признаться самому, чтобы не опередили другие): "У нас есть одна страница со взглядом на жизнь Уманского целиком. Ничего существенного. Примечательно только имя автора. - Кто-то из репрессированных? - Если бы! Эренбург. - Гольцман протянул мне ксерокс книжных страниц". Очень показательно это "Если бы!". Нет, чтобы порадоваться за соотечественника, которого не репрессировали! Так нет, наоборот, в этой реплике высказано странное сожаление[?] Значит, если бы Эренбург был репрессирован, это в корне меняло бы взгляд автора на него. А раз нет, можно опрокинуть на мэтра ушат с определённым содержимым типа "написал несколько толстых романов, не нужных никому, и казался самым свободным в Советском Союзе". Наверное, он (Эренбург) и был свободнее других, да и романы его до сих пор великолепны: одно из самых таинственных творений ХХ века "Хулио Хуренито", "Рвач", "Лето 1925 года", "В Проточном переулке", блистательная книга новелл "Тринадцать трубок"[?] Даже Борис Парамонов, который написал не самый лестный очерк жизни классика, восхищается в недавнем обзоре книгой "Виза времени". И он прав: прекрасная книга! Обрываю список. Эренбург писал много и плодотворно. Скорее всего, упомянутый комментатор одной-единственной странички классика других его произведений демонстративно не читал. А вот если бы[?]
Далее пропускаем почти страницу полуоскорблений в адрес знаменитого писателя и переходим к имени Уманского и судьбам, ставшим основным содержанием толстого романа современного автора, возможно, кому-то и нужного: "То, что жизнь Уманского осмотрел только Эренбург, что-то означало. Мемуары он назвал "Люди, годы, жизнь". "Все люди, запавшие Эренбургу в память, говорят одинаковыми бесцветными голосами, словно он писал по-французски, а после кого-то наняли перевести". Я привёл малую часть оскорблений, которые г-н Терехов обращает к памяти писателя. А ведь только из одной страницы Эренбурга, где говорят "бесцветными голосами", он высосал огромный роман. Повторюсь: из одной страницы, "не нужной никому", 830 собственных страниц! А что если содержание трёх томов мемуаров Эренбурга - это памятник советской и мировой истории и культуры, наполненный огромным жизненным содержанием? Но автор не задумывается об этом: он находится, на мой взгляд, в плену ложных идеологических "установок" во взгляде на советское прошлое. Гоголь был благодарен Пушкину за сюжет "Мёртвых душ", культурный "обмен" в традициях русской литературы ничего, кроме благодарности, не вызывал. Современный автор демонстрирует что-то иное. Вместо того чтобы просто сказать "спасибо" за прибранный к рукам сюжет из давней советской жизни, он дорывается над автором сюжета. Ищёт слова, чтобы побольнее пнуть даже память о щедром мемуаристе. Это типично для новой России: ограбленным в тех или иных сферах жизни "спасибо" не говорят. Это даже как-то западло (словечко именно из лексики того круга, где "спасибо" не говорят)[?]
