Жаль, не поручил ей Путин сократить ещё и помянутое письмо съезду писателей, она из него убрала бы и "командира батареи", ибо эта ложь по умолчанию давно разоблачена. Ведь когда говорят просто "батарея", то, естественно, мы думаем, что речь идёт об артиллерийской огневой батарее, какой командовал, например, Юрий Бондарев. А Солженицын руководил батареей звуковой разведки, где ни одной пушки, а только приборы да инструменты.
Повествуя о четырех годах своей войны, Александр Исаевич довольно откровенно рассказал, каким хамом он был в своей беспушечной батарее по отношению к солдатам, и каким бесстыжим холуём за счёт солдат по отношению к начальству. Например: ещё в тылу на формировке "заставил нерадивого солдатика Бербенёва шагать после отбоя" (ч.1, гл.4). А уж на фронте "метал подчиненным приказы, убежденный, что лучше тех приказов и быть не может...Отцов и дедов называл на "ты", обрывал, указывал, посылал под снарядами сращивать поврежденные провода, чтоб только высшие начальники меня не попрекнули (Андреяшин так погиб)... Был у меня денщик, которого я так и сяк озабочивал и понукал следить за моей персоной и готовить мне всю еду отдельно от солдатской"(там же).
И всё это своё свинство он оправдывает: "Вот что с человеком делают погоны!" Все, мол, офицеры таковы. Как врал, бесстыдник! Я повидал на фронте немало офицеров, и только два-три, разве что П. да Э., были такими же хамами и холуями. Я до сих пор дружу со своим взводным Алексеем Павловым, живущим в Алуште, переписываемся, в гостях бываем. И на фронте он оставался человеком. Да Солженицын и сам себя по недосмотру опроверг, рассказав, как "какой-то полковник вызвал меня и стыдил" за издевательство над солдатами (там же).
Разумеется, всё это вдовица выбросила. Как можно! Любимый писатель Путина, а оказывается в приступе холуйства даже посылал подчиненных на верную смерть!
Ещё покойник уверял, что в те дни, когда он прохлаждался в Морозовске со своей астрономией, Красная Армия драпала от немцев со скоростью 120 верст в сутки. Тут уж сам Гитлер не выдержал и врезал нобилианту с того света: "Перестать брехать! Никогда даже при успешных прорывах фронта ничего подобного не было". А при жизни своим генералом он однажды сказал: "Я не помню ни одной операции, в которой мы — хотя бы в течение двух-трех дней — преодолевали по 50-60 километров. Как правило, темп продвижения танковых дивизий к концу операции едва превышал скорость пехотных соединений". В самом деле, если бы по 120, то через полторы недели немцы были бы под Москвой, а то и в Москве. А они доползли только в декабре. Мадам Солженицына может сейчас сказать: "Нет, никаких 120-ти верст в "Архипелаге"!" Конечно, нет — в том "Четверть-Архипелаге", который слеплен сейчас.
