Хотя Елизавета и не была старшею, но она забрала въ свои руки всѣ обязанности, и никто изъ окружающихъ не былъ на нее за это въ претензіи. Ея умъ, доброе сердце, привѣтливость сдѣлали изъ маленькой дѣвочки любимую повелительницу дома. Надо сказать правду, что она не жалѣла себя, чтобы поддержать свою власть.
— Послушайте, Жанно, — объявила она однажды въ Пуденасъ старому садовнику, вѣчно пьяному: — вы очень безобразны, но если бы вы перестали пить, я бы васъ поцѣловала.
Удивленный Жанно далъ слово перестать пить и такъ честно сдержалъ его, что черевъ два мѣсяца могъ подставить свою старую, морщинистую щеку подъ поцѣлуй ребенка. Милая дѣвочка съ такимъ добродушіемъ приложилась къ ней своими розовыми губками, что Жанно возобновилъ свою клятву и ужь не измѣнялъ ей до своихъ послѣднихъ дней.
Тутъ уже чувствуется то всесильное вліяніе, подъ которое долженъ былъ такъ незамѣтно подпасть Анри. Уже ребенкомъ она рѣшила, что непремѣнно выйдетъ замужъ за героя. Сдѣлавшись женщиной, увы! она познала, что значитъ связать свою судьбу съ существомъ, отмѣченнымъ печатью героизма.
M-lle де-Дижонъ унаслѣдовала отъ матери вмѣстѣ съ благородствомъ, съ величіемъ души и то обаяніе, какое на первыхъ же порахъ очаровало Анри. Но графиня де-Дижонъ умерла, когда дочери ея было около двадцати лѣтъ. Эта двадцатилѣтняя дѣвушка являлась обузою для дальнихъ родственниковъ, которые и поспѣшили ее сдать на руки, подъ предлогомъ окончанія воспитанія, m-lle Леметръ, воспитательницѣ, бывшей въ то время въ большой моды; въ Парижѣ. Занималась ли m-lle Леметръ устраиваніемъ браковъ, случайно ли встрѣтилъ де-Вирье m-lle Дижонъ у графа де-Ріомса? Объ этомъ исторія умалчиваетъ. Извѣстно только то, что Анри и m-lle Дижонъ, познавъ другъ друга по душевнымъ признакамъ, наткнулись вдругъ на своемъ пути на напреодолимое препятствіе.
M-lle де-Дижонъ была протестанткою. Не правда ли, своеобразный масонъ этотъ молодой человѣкъ, готовый пожертвовать своею первою любовью ради религіозныхъ убѣжденій?..
Анри не сдѣлалъ предложенія, онъ рѣшилъ ждать. Чего? — онъ и самъ не зналъ хорошенько.
Между тѣмъ вотъ что произошло: однажды, вечеромъ, судья де-Ла-Туръ дю-Пэнь, состоявшій отчасти въ родствѣ съ его бабушкою, ужиналъ въ отелѣ де-Роганъ.
Полушутя, полусерьезно, онъ сталъ разсказывать, что наканунѣ онъ случайно познакомился съ одной прелестной, молодой дѣвушкой. Вѣроятно, благодаря его Мальтійскому кресту, она приняла его за какое нибудь важное духовное лицо, и обратилась къ нему съ просьбою, разъяснить ей одно дѣло совѣсти и указать ей на какое дибудь сочиненіе о толкованіи догматовъ католической вѣры.
