Быстро пьянея, он думал, что почерк записки странным образом изменился. Если раньше те же кроваво-красные буквы нацарапывались каким-то стилизованным готическим шрифтом, как бы специально для того, чтобы вытравить любые следы «руки» с ее индивидуальностью — то теперь автор записки, сохранив готическую остроту букв, придал им как будто знакомый ему почерк. Если бы Лунин не утонул уже в этих хитросплетениях, прочно увязнув в водорослях на самом дне — он бы даже подумал, что это рука Шмелева. Хвостики некоторых букв тот любил загибать именно так. Но это было очередное смешение переживаний и реальности, ни к какой разгадке так приблизиться было нельзя.
Покончив с ужином и бутылкой, Лунин встал и потянулся. Коллекция записок, по крайней мере, пополнялась, значит работа велась. Оставив новую бумагу лежать на столе — папка могла подождать ее и до завтра — он принял ванну, где его уже не посетили никакие мысли, и направился в спальню. Трупа там не было, во всяком случае в постели, а под кроватью он смотреть поленился.
Уже засыпая, Лунин подумал, что поймать преступника, в сущности, было проще простого: надо было просто остаться сегодня дома, проведя чудный день за клавесином, литературными размышлениями и красным вином. Убийца пришел бы сам.
Утро разбудило его унылым барабанным буханьем, доносившимся с улицы. Вдалеке выли сирены, но музыки пока не слышно было, хотя она, наверное, уже звучала где-то вдали.
Лунин полежал еще какое-то время с закрытыми глазами, не желая сразу возвращаться в этот мир из своего короткого ночного небытия. Но делать это было надо. Новый серый и тусклый день наваливался на него со всей неудержимостью, неотвратимый, как финал каждой человеческой жизни.
За завтраком он думал, надо ли ему вообще идти на эти торжественные похороны. Это было приглашение, а не приказ, начальственное поручение ограничивалось только посещением банкета по окончании.
Ощущения были смутные и двойственные. С одной стороны, Славик вовсе не заслуживал такого посмертного поругания — превращения в игральную карту в сложной шулерской игре. С другой, даже в таком виде это была все-таки возможность с ним проститься, а учитывая его легкое отношение ко многим вещам при жизни, возможно, это бы его даже позабавило. Такие вещи были в его стиле.
Допивая чай, Лунин вспомнил и о вчерашней записке. Учитывая укоренившуюся привычку неизвестных являться к нему домой, пока его не было, может быть, стоило вообще сейчас не выходить из дому. Но сегодня это все равно не получилось бы сделать, а новые шутки, как бы там ни было, добавляли все же информации к размышлению. И пищи для ума, добавил он про себя иронически. К тому же способы к тому, чтобы определить, дома он или нет, были простейшие, и сидеть тут безвылазно ничему бы не помогло.
