"Утихнет старуха-вьюга, - думал Нам-Ур, - и Нам-Ур сходит за лосихой".
Надежды, правда, не было никакой. Лосихой могла полакомиться и медведица, столь некстати появившаяся в ночном лесу. Могли её раскопать из под снега и волки, чьи зелёные огоньки глаз они видели.
Медведица и впрямь закусила убитой людьми лосихой. Полакомилась она и убитым охотником и теперь свернувшись клубком около пещеры, в которой жили двуногие звери, убившие её детёныша, она терпеливо ждала. Ветер набросал на неё маленький снежный холмик, под которым ей было тепло. Она продышала в нём небольшое отверстие. И теперь жили только её умные, острые глаза, наполненные невыразимой болью, болью матери потерявшей своего ребёнка.
Каким-то шестым чувством Нам-Ур чуял, что медведица не ушла далеко от пещеры и сторожит людей.
Теперь у племени было много огня, и почти с утра до вечера в пещере горел костёр, отбрасывая длинные изогнутые тени людей на влажные стены пещеры. Огонь вновь возвращал людей к жизни, и в их сердца вошла надежда.
Но пробудившаяся в их телах жизнь требовала своего продолжения.
Среди племени опять начался голод.
Старый Пху, полузакрыв глаза, лежал на своей шкуре. От голода у него кружилась голова.
Внезапно в тёплом влажном воздухе пещеры он увидел жирную оленью ногу, с которой капали капли янтарного жира. Пху плотоядно облизнулся.
-Вкусен олень и ему подмигнул взявшийся невесть откуда отец, который умер, когда Пху был ещё юношей. А как вкусен оленёнок и отец ещё раз подмигнул ему. Иди и убей его. И своим указательным пальцем, который почему то плыл и извивался в воздухе вместе со струями дыма, отец указал ему на сына старой Кму.
-Но это же сын старой Кму, отец,- слабо запротестовал старый Пху.
-Разве!? И лицо отца исказила гримаса удивления, рот его искривился в улыбке, которая тоже плыла и извивалась в облаке дыма. Это оленёнок иди и убей его.
Кху раскрыл глаза и посмотрел на сына старой Кму. В белых облаках дыма плыла и извивалась его спина, плыли и извивались его руки. А на голове сына старой Кму Пху увидел тонкие веточки оленьих рогов.
Затаив дыхание, Пху взял в руки острый камень и неслышно стал подкрадываться к сыну старой Кму.
Тот сидел и откинув голову назад сосредоточенно расcматривал своей рисунок.
Он тоже был вместе со всеми охотниками в ту страшную ночь, когда на них напала медведица.
И теперь твёрдым берёзовым угольком рисовал на стене пещеры её силуэт.
Особенно ему хотелось передать оскал медведицы так поразивший и испугавший его.
