О любви - Сергей Кондулуков

Сергей Кондулуков

О любви

T. . . e- Картинке

Посвящаю.

"И ты спрашиваешь, что такое любовь? Это - могучее влечение ко всему, что мы воображаем, чего боимся и на что надеемся вне нас; когда мы обнаруживаем в себе зияющую пустоту неудовлетворенности и стремимся пробудить во всем сущем нечто общее с тем, что испытываем сами. Если мы рассуждаем, то хотим быть понятыми; если предаемся игре воображения, хотим, чтобы воздушные создания нашей фантазии вновь рождались в мозгу другого; если чувствуем, - хотим, чтобы другая душа трепетала в унисон с нашей, чтобы чьи-то глаза загорались нам навстречу, лили свой свет в наши, чтобы губы, пылающие жаркой кровью сердца, не встречали губ ледяных и неподвижных. Вот что такое любовь".

Так писал Шелли Пери Биши о любви.

Так что же такое любовь с точки зрения философа-материалиста?

Это радостное светлое и таинственное чувство, зачастую переходящее в лёгкую грусть о возможно навсегда утраченном.

Этот мрачный и беспощадный зверь, терзающий плоть и душу человека, заставляющий его идти на всё, даже на преступления.

Вспомним Илиаду Гомера. А ведь в ней описываются события Троянской Войны, разгоревшиеся из за любви к прекрасной Елене.

В основе любви лежит лежит Дарвиновский половой отбор и это несомненно. А её движущей силой является тёмное Фрейдовское libido. Но мы не будем всё богатство любви, всё чувственное и духовное богатство любви лишь сводить к сексуально- вульгарной формуле Фрейда,

Суть того, что мы называем любовью, есть, конечно, то, что обычно называют любовью и что воспевается поэтами, - половая любовь с конечною целью полового совокупления.

тем самым, обедняя её подлинно человеческое богатство, лишая её подлинно человеческого содержания.

Даже у низших позвоночных встречается то, что, мы называем любовью. Поистине замечательный случай описывает в своей книге Конрад Лоренц: "Но краснозолотая, одинокая галочка, была в самом деле грустна. И не будет попыткой очеловечить её, сказав, что она была душевно подавлена

Животные, страдающие от психической травмы, обычно молчаливы, но в этом случае ( а я не знаю другого подобного же) птичья печаль находила выход в песне. Сама же песня была понятна даже людям - по крайней мере тем немногим из них, которые понимают по галочьи".

.......................................................................

Но песня одинокой краснозолотой была поистине душераздирающей. Важно не то, как она пела, важно-что она пела. Вся её песня была переполнена обуревавшими её чувствами, вернее одним единственным желанием: чтобы вернулись домой те, кого она утратила. "Киав!"- пела она,- "киав" и опять "киав", с различными модуляциями, в разной тональности, со всеми переходами от нежнейшего пиано до самого безумного фортиссимо. Другие звуки лишь изредка слышались в этом скорбном напеве. "Вернитесь назад, о, вернитесь". Иногда галка прерывала пение и летела в луга, чтобы обследовать окрестности в поисках Золотистозелёного и всех остальных. "Кива!"- снова и снова кричала она, уже всерьёз.