Вскоре у меня уже горел знатный огонь. Дэн снял пиджак и ослабил узел на галстуке, и мы все трое удобно расселись у камина, потягивали пиво, и мой душевный настрой перешел в новую «интересную» фазу. Грустно улыбнувшись пламени в камине, я сообщил Дэну, что решил положить на полку роман, который пишу с прошлой весны.
— Что-то мне в нем не нравится, — пояснил я, — А если что-то не нравится, так лучше сразу отречься и больше с этим не связываться. — Мне всегда нравилось говорить о своем писательстве короткими, загадочными фразами.
— Да уж, — проговорил он.
— В живописи, наверное, то же самое, только на другой лад.
— Ну, как бы.
— К тому же хотелось бы привести в порядок и куда-то пристроить несколько старых рассказов. Понимаешь, надо с ними что-то решать. Подправить, что ли, — где-то добавить, где-то убрать. Сами собой они не пишутся.
— Угу.
И тут меня понесло: я разглагольствовал о том, как трудно написать что-то стоящее, когда весь день проводишь на работе. Мы пробовали скопить какие-то деньги, чтобы пожить в Европе, добавил я, но теперь, когда у нас ожидается малыш, никаких шансов поехать туда практически не осталось.
— Вы хотите пожить в Европе? — переспросил он.
— Ну, это наша давнишняя мечта. В основном хотелось бы пожить в Париже.
— Почему?
Как и некоторые другие его вопросы, этот в очередной раз поставил меня в тупик. Никаких настоящих причин ехать именно в Париж у меня не имелось. Отчасти на возникновение подобной затеи повлияли такие легендарные личности, как Хемингуэй и Джойс, но главная правда заключалась в другом: очень уж мне хотелось, чтобы нас с матерью разделял океан в три тысячи километров шириной.
— Видишь ли, дело в том, — проговорил я, — что жизнь там не такая дорогая, и мы могли бы жить на куда меньшие деньги, а значит, у меня осталось бы больше времени на работу.
— А кто-нибудь из вас говорит по-французски?
— Нет, но, по-моему, мы могли бы научиться. Хотя, черт возьми, вся эта затея, пожалуй, — обычная фантазия.
Уже по одному только звуку собственного голоса я уловил, что иду не по той дорожке, а потому постарался как можно скорее заткнуться.
— Дэн! — обратилась к моему другу Эйлин; лицо ее, освещенное пламенем камина, выглядело шедевром невинного флирта. Никому не следовало путаться у нее под ногами, когда она завлекала кого-то в свои сети. — А правда, что в Купер-Юнион принимают лишь одного абитуриента из десяти?
— Ну, разные цифры называют, — скромно ответил он, не поднимая на нее взгляда, — но где-то так.
