Венерка была предупреждена и ответила, что придет в нашу камеру. Теперь уже и нам было интересно увидеть: удастся ли? Ведь подобного еще никто не проделывал. А это было положительным фактором: новое обычно удается. О романе Стропило и Венерки знала уже вся тюрьма и, конечно, все надзиратели.
Наступил назначенный день, Володин The Day. Мы знали, что днем нас поведут в баню, и договорились: когда соседняя камера будет мыться, мы усадим Володю на полку, а когда придут за нами, то несколько человек начнут путать и смешить надзирателей, часть побежит по коридору вперед, не ожидая команды, а кое-кто вернется с дороги за якобы забытым мылом. Все было так и сделано, и в баню мы попали без пересчета, Володя остался на полке...
Мы раздевались, слушая, мы начали мыться, еще не веря в успех. Но явно была удача! Лишь через 15-20 минут послышался дикий хохот, шум, оживленные голоса многих людей, и в открывшуюся дверь бани надзиратели ввели гордого Стропило, явного победителя!
Он хохотал и торжествовал. Надзиратели тоже смеялись: уж очень неожиданна была проделка. А произошло следующее: старший надзиратель, как обычно, вошел в камеру после нашего ухода и, убедившись что никого нет, вышел, привел Венерку (она сделала так, что была ее очередь) и впустил в нашу камеру. Когда Володя услышал звук вторично открываемой двери, то он свалился чуть не на голову ошарашенной женщине: она ведь не знала, где он спрятался. А надзиратель тем временем думал: почему это в камере № 12 еще так много хлеба? Ведь хлеб им покупали уже почти неделю назад... И он вновь открыл двери камеры. По его словам, он чуть не умер от испуга, увидев Стропило и Венерку, и кинулся оттаскивать Стропило. Но не тут-то было! Пришлось бежать ему за помощью к другим надзирателям, и эти несколько минут были использованы счастливыми любовниками...
Триумф Володи был безмерен. Он уже в сотый раз рассказывал, как было дело. И он был по-своему прав: этого не удавалось сделать ни в одной тюрьме СССР. Но шум и крики распоясавшегося полуграмотного вора были утомительны. И поэтому мы были рады, когда нам вдруг объявили: этап! Куда, почему — этих вопросов не задают. В неизвестность, как всегда...
Повезли нас не всех. Лишь 50 человек вывели во двор тюрьмы и погрузили в «воронки». Поезд шел в сторону Новосибирска. Но его остановили, отцепив «вагонзак» на какой-то небольшой станции, поставили на запасной путь и про нас, вроде бы, забыли. В камерах было по 20 человек, лежали мы в тесноте, без свежего воздуха, с выходом в уборную лишь два раза в день, на «диете» — черствый хлеб и селедка. А за стеной вагона был станционный домик, и там какой-то скучающий железнодорожник ставил изо дня в день на полную громкость любимую граммофонную пластинку с русской народной песней о том, как прохожий человек застрелился, и теперь могила его, на развилине дорог, заросла травой... Веселая песня!
