Нас встретили радостно: все только и говорили о побеге! И уже знали, что мы перешли к ним с этой целью.
К тому времени наши споры с администрацией о режиме, еде и покупке хлеба зашли в тупик. Эти офицеры и солдаты привыкли управлять уголовниками и не могли понять, что имеют дело с более организованной публикой. Было решено: если начальник тюрьмы не примет решения в нашу пользу, объявляем голодовку. Ход событий был ускорен тем, что в санизоляторе повесился один из наших заключенных. Повесился он как-то неудачно: сломал позвоночник, страшно кричал, когда его вынимали из петли, хрипел, когда его несли ночью по коридору мимо наших камер...
И мы взорвались! Спонтанно, не сговариваюсь, начали дико бить в двери скамейками, кружками, ногами! Крик и вопль стоял такой, что, наверное, за три квартала от тюрьмы было слышно. Все «кормушки» были выбиты, офицеры и надзиратели метались по коридорам, что-то крича и умоляя, но их голосов не было слышно. Наконец, прибежал вызванный начальник тюрьмы. Он пытался говорить, подбегая к «кормушкам», но с ним не хотели разговаривать: продолжалась вакханалия дикого стука и криков. Лишь к утру мы выдохлись. И через «кормушки» сговорились: голодовка! И не говорить ни с кем до приезда какого-нибудь крупного начальства. Мы легли по своим нарам. Утром в открытые кормушки раздалось:
— Возьмите хлеб!
Никто не встал. Хлеб унесли. Пришел дежурный офицер:
— Почему не берете хлеб?
Молчание.
К полудню появился начальник тюрьмы. Меня уполномочили сказать ему о наших требованиях.
Когда он дошел до нашей камеры, натолкнувшись везде на гробовое молчание, он уже был в панике:
— Что, и здесь молчат? Да вы что, с ума посходили? Век такого не видел! — на него было жалко смотреть. Этот человек всю жизнь ругался с уголовниками, и его наше молчание пугало больше всего.
Мы помолчали несколько минут, а потом я, лежа на нарах, сказал:
— Капитан, мы долго убеждали вас быть более понятливым. Теперь мы с вами говорить не будем: вызывайте прокурора Семипалатинской области или срочно сами меняйте режим; мы требуем вежливости, переписку, посылки от родных, покупку продуктов, замену матрацев — все это вы знаете из прежних разговоров.
— Я вам покажу требования! Я вам всем еще по 25 припаяю! — взорвался маленький, небритый и невыспавшийся капитан. — Вешаются тут, двери ломают, мне день рождения справить не дали! — обида звучала в голосе этого дурака, и мы, не вы держав, расхохотались.
