Несколько дней я придумывал вежливый способ избавиться от нее. Но ничего не получилось.
Мне предстояла одна очень серьезная беседа — с матерью Франка Паиса. И я со страхом думал, что Клара может все испортить. Матери замечательного кубинского революционера, женщине, как я слышал, сильной, волевой и молчаливой, наверняка не понравится моя легкомысленная спутница, которая, видать, и не нюхала опасностей революционной борьбы…
Но делать было нечего, и когда стемнело, мы отправились с ней на улицу Сан Карлоса, где жила славная кубинская женщина, воспитавшая трех сыновей и отдавшая революции жизни двух из них.
Поднявшись по четырем каменным ступенькам на крыльцо, мы постучали в дверь. Она открылась, и на пороге появилась седая полная женщина лет шестидесяти. Прищурившись, она старалась разглядеть нас.
Клара сказала:
— Знакомьтесь, Росарио, это журналист, о котором вам говорили.
Женщина всплеснула руками:
— Боже мой, Флавия! Это ты! Как хорошо, что ты пришла! Я так долго тебя не видела.
Потом она протянула руку мне.
Когда хозяйка пошла сварить кофе, я повернулся к Кларе.
— Почему она зовет вас Флавией?
«Легкомысленная хохотушка» улыбнулась:
— Это было мое имя в подполье.
— Вы были в подполье?!
— Да. Меня еще и сейчас многие зовут по привычке Флавией.
— Постойте, так, значит, коробка с «тортом»… И потом этот пулемет в «джипе»… Это все вы?!
Вот так я и познакомился с легендарной Флавией, так узнал историю с «тортом». О беседе с матерью Франка Паиса не буду вам рассказывать, а просто приведу здесь письмо, которое Росарио Гарсиа де Паис написала в тот вечер и дала мне для передачи матери наших советских героев — Зои и Шуры Космодемьянских.
Письмо для матери
Зои и Шуры Космодемьянских
«Дорогая сеньора.
У меня в гостях журналист из России. Он рассказал мне о Зое и Шуре. И мне захотелось сказать Вам несколько слов.
У нас с мужем восемь лет не было детей. У мужа была дочь от первого брака, но он хотел мальчика: ведь мужчина продолжает имя отца… Я очень любила мужа. И мне очень хотелось ребенка. Я молилась и просила помощи у бога. Через восемь лет он дал нам дитя. Когда моя падчерица побежала к отцу и сказала: «Папа, мальчик!», он заплакал.
Мы назвали его Франком. Франк Паис. Он весил восемь фунтов — это не очень много. Отец взял маленького на руки и сказал:
— Я не знаю, мальчонка, что станет с тобой, но я очень хотел тебя. Бог знает, что тебя ждет, сынок. Но ты есть, и это все…
Через два года у нас родился Аугусто, еще через год Хосуэ.
