Проснулся юноша от бурчания в собственном желудке. Он некоторое время покрутился на жесткой соломенной подстилке, пытаясь устроиться поудобнее, но вскоре бросил эту затею. Сна больше не было ни в одном глазу. Встав на ноги, он осторожно подкрался к двери, и приложил к ней ухо.
В коридоре стояла мертвая тишина. Мохан, должно быть, уже давно спал, проглотив содержимое конфискованной корзинки, молчали и разговорчивые заключенные.
Потерев ладонью ноющий живот, юноша с кряхтеньем опустился на пол и оперся спиной о дверь.
Что-то чуть слышно щелкнуло над его головой, и дверь, подавшись напору, слегка приоткрылась. От неожиданности сердце чуть не выпрыгнуло у Айса из груди.
Он застыл, не решаясь даже пошевелиться, ощущая спиной ток прохладного воздуха идущий из коридора.
Бесшумно, словно тень тени, над его плечом появилась рука в черной перчатке, сжатая в кулак.
– Элисед? – прошептал юноша, все еще не решаясь обернуться. – Тебе все же удалось!
Кулак разжался, и Айсу на колени упала крошечная игрушечная лошадка.
– Ты настоящий волшебник! – прошептал юноша и, ухватившись за крепкую ладонь, поднялся на ноги. – Я до самого конца не верил, что ты придешь за мной!
Айс не смог сразу разглядеть лица кукольника, он видел лишь черный силуэт, освещенный сзади приглушенным светом газовой сферы. Этот силуэт казался каким-то неправильным, каким-то угловатым и неказистым. Элисед был совсем другим!
– Элисед? Это ты? – прошептал юноша и пошире открыл дверь.
От увиденного, у него затряслись поджилки, и он чуть было не бросился назад в камеру.
В дверном проеме стояла кукла. Кукла была высокая, ее плечи почти достигали потолка, а длинные тонкие руки, сплетенные из чего-то, похожего на конский волос, касались пола.
На коротких кривых ногах, перевитых веревками, не было ступней, тонкий гибкий торс был стянут широкими ремнями с медными пряжками, а на узкой груди висела маленькая фарфоровая маска, с черными и блестящими как у голема бусинками-глазками.
Маска была совсем небольшая, не больше кулака. Под выступающим вперед крючковатым носом красовались лихо закрученные усы, намалеванные черной краской, а на белых щеках алели пятна румянца.
Покрепче сжав в руке игрушечную лошадку, Айс собрал всю свою храбрость и осторожно вышел в коридор.
Надсмотрщик сидел совсем рядом, откинувшись на спинку стула и положив ноги в грязных сапогах на замызганный стол, по которому были рассыпаны фигурки и карты для игры в клатчи. Его остекленевшие глаза с укором глядели прямо на юношу, изо рта торчал посиневший язык, а его шея была передавлена блестящей проволокой, утопающей в складках жира.
