– Дождись полуночи, – прошептал Элисед, пряча крошечного голема в карман. – И ничего не бойся.
Когда гости ушли, Айса тут же вернули в камеру. Толстый Мохан отобрал у юноши корзинку с продуктами и сильно пнул его ногой пониже спины на прощанье.
– Скоро ты уже не будешь таким красавчиком! – красная потная рожа надсмотрщика расплылась в мстительной ухмылке. – Когда все мясо слезет с твоих костей, ты станешь таким уродом, что даже самая последняя портовая шлюха не посмотрит в твою сторону!
Свет, струящийся через крошечное окошко, постепенно становился все более тусклым, и в дальних углах вновь появились черные тени. Юноша поглядел на цепи, к которым совсем недавно был прикован молодой инсубр, и почувствовал, как что-то горячее вновь полыхнуло у него в груди.
За закрытой дверью громко смеялись стражники, комментируя свои удачи и неудачи при игре в клатчи, а сиплый голос толстого Мохана становился с каждой минутой все более и более раздраженным, по мере того, как содержимое его кошелька перекочевывало в кошельки товарищей.
– Все, хватит на сегодня! – рявкнул надсмотрщик, с грохотом отодвигая стул. – Проваливайте, господа хорошие, иначе я за себя не ручаюсь!
Игроки ответили дружным хохотом, снимая с крюков свои оружейные пояса, и поднимая с пола шлемы и кирасы.
– Давай, Кромар, нам скоро заступать в караул, – послышался высокий голос молодого стражника, который выигрывал чаще других.
– Гляди не усни, Брадан, – фыркнул Мохан. – Если сержант тебя опять застукает, как пить дать отгребешь с полсотни плетей!
– Меня Гонт научил спать с открытыми глазами, – засмеялся Брадан. – Так что беспокойся лучше о своей шкуре!
Гремя доспехами и шаркая ногами, стражники удалились, оставив Мохана наедине с рядами запертых камер.
– Что, бездельник, опять проигрался? – послышался гнусавый голос из соседней с Айсом камеры. – Говорил я тебе, что Брадан мухлюет!
– Заткнись, Аэнгас, – стражник в сердцах хватил кулаком по столу. – Будто я сам не знаю! Вот поймаю его как-нибудь на этом, так сразу и дыру ему в брюхе проделаю!
– Ага, жди, – фыркнул Аэнгас. – Ты скорее без штанов останешься, чем подловишь этого ловкача на горячем!
Надзиратель в сердцах пнул ногой табурет, который с грохотом покатился по полу.
Айс некоторое время слушал, как переругиваются заключенный с тюремщиком, но вскоре их голоса начали удаляться, превращаясь в нечленораздельный убаюкивающий гул.
У него перед глазами вновь появилось улыбающееся лицо юного варвара, свисающего на окровавленных веревках, острое как бритва лицо судьи и встревоженное милое личико Дисы. Постепенно образы расплылись, превращаясь в хаотичную пляску теней, и Айс провалился в тревожное забытье.
