– Мне немного сильнее досталось, чем тебе, – объяснил он, – и я рад этому.
– Если бы не бортик…
– Да. Но будет неправильно так поступить с тобой и с Каррингтонами. Они так обрадовались нашему присутствию…
– Джеймс, я беспокоюсь о тебе.
Он взял ее руку – сейчас Роуз была без перчаток – и коснулся губами ладони. Теплое, запоминающееся прикосновение, которое она поймала, как бабочку.
– Мне приятно это слышать. Я тоже беспокоюсь о тебе.
– Почему?
Он ответил после долгого молчания:
– Не хотелось бы причинить тебе боль, но, кажется, это неизбежно…
– Джеймс!
– Неизбежно и взаимно. – Он отпустил ее руку. – Отправляйся спать, Роуз. Если я капитан этой экспедиции, ты должна мне подчиняться, помнишь? – И добавил еле слышно: – Не беспокойся. Мы с тобою умеем выживать, не так ли?
Он подождал, пока Роуз войдет в свою каюту, и только тогда открыл дверь своей.
Миссис Браун при свете лампы читала Библию, желтые пятна прыгали по страницам.
– Ужин прошел хорошо, миледи?
– Да, – ответила Роуз рассеянно. – Очень хорошо… Миссис Браун, где наша настойка от головной боли?
– Для вас, миледи?
– Для Джеймса. – Я смешаю настойку и отнесу.
– Миледи…
– Да?
– Вы ведь будете благоразумны?
Глядя в ее спокойное лицо, Роуз кивнула:
– Я постараюсь, миссис Браун.
«Многие отправляются в путь, чтобы что-то приобрести, однако зачастую случается так, что вместе с этим мы что-то теряем. Иногда – иллюзии, иногда – деньги, но самое страшное – мы теряем людей. Людей, с которыми были или хотели бы быть. И тогда, стоя над осколками того, что было нашей мечтой, мы думаем: действительно ли оно того стоило?..»
На следующий день море улеглось, и дальнейшее плавание проходило так, как и положено в этих широтах: веселое солнце на ярко-голубом небе, легкая дымка в вышине, хорошенькие белые барашки на низких волнах и неповторимый запах корабля. «Венто» шел по Средиземному морю, собирался сделать остановку на Мальте и потом, через море Альборан, пройти Гибралтар. Звонкие названия казались старинными монетами, которые перебираешь, когда хочется вспомнить прошлое.
Роуз, Джеймс и Каррингтоны много времени проводили на свежем воздухе, сидя в креслах на палубе и беседуя на разные темы. К концу второго дня Роуз начала подозревать, что Оливер всерьез заинтересовался ею. Этот громадный, сильный мужчина, хотя и умел вести светскую беседу по всем правилам, иногда становился неуклюж в словах, и с губ его срывались фразы-предатели. По ним опытная в таких делах женщина определяет, что нравится мужчине, что он не против совместных прогулок или приглашений на чай. Но нестандартность обстановки, замкнутый пароходный мирок не предполагали развития отношений так, как это, несомненно, случилось бы в Англии – и, увы, не с Роуз. Она оставалась неизменно любезной с лордом Каррингтоном, не поощряла его, не давала несбыточных надежд, вела себя ровно и спокойно – возможно, зря. Александрийский лорд приободрился, размахивал руками, норовил выставить себя в выгодном свете, для чего повествовал о своих деяниях в Египте, – и вызывал этим раздражение Роуз и еле заметную усмешку Джеймса.
