Полуденное солнце било прямо в глаза машинисту, и даже полосы на морде локомотива складывались в жалобную гримасу. Рекордный антициклон, беспощадно разогнав облака, затопил округу тяжелым зноем. Три недели назад он застрял между Кавказским хребтом и Волго-Донским каналом и с тех пор методично выжигал созревающие поля.
Ворочаясь на верхней боковой полке, Артем бормотал ругательства и обещал себе, что в следующий раз обязательно полетит самолетом. Ночью ему снились злобные карлики, которые проектируют плацкартный вагон. Брызгая слюной от восторга, они рисуют четырехгранные соты, в которых человек покрупнее должен скрючиться в положении эмбриона, потому что вытянуться во весь рост невозможно — либо ноги упираются в стенку, либо в затылок врезается какая-то железяка, заботливо укрепленная в изголовье.
Артем предпочел бы спуститься на нижний ярус, чтобы раздвинуть столик и посидеть с комфортом, но там, как назло, угнездилась сморщенная старуха, которая занимала всю лавку и вставать, похоже, не собиралась. Она покоилась, как Ильич в Мавзолее, строго уставившись в потолок, и только ночью поднялась ненадолго, чтобы пошелестеть пакетами. Надежды на то, что она сойдет утром, не оправдались. Бабка ехала до конечной, чтобы там пересесть на другой маршрут, ведущий в какие-то совсем уж запредельные дали.
Артем захлопнул книжку, герой которой — капитан ОБХСС — на протяжении пятисот страниц расследовал хищение бензина с автозаправки, и все прочитанное моментально выветрилось из памяти. Он выудил из-под подушки мобильник и, лениво посмотрев на экран, убедился, что зона покрытия «СовТелеСвязи» простирается и сюда (прием, судя по числу делений, стабильный), а на дворе уже суббота, 28 мая 2011 года. До прибытия в Чернодольск оставалось менее получаса. Артем включил радио и принялся ловить местные FM-станции, но эфир заполняли какие-то неясные хрипы. Он зачем-то выглянул из окна, словно ожидая, что источник помех обнаружится визуально, но не увидел ни грозовых фронтов, ни, естественно, полярных сияний.
Артем решительно спрыгнул вниз, собрал в охапку мокрую от пота постель и отнес ее проводнице. Вернувшись, сдернул с багажной полки свою потертую сумку. Нашарил в кармане паспорт. Серп-молот-колосья на измятой обложке, фотокарточка пять на шесть, черно-белая протокольная рожа. Гражданин СССР, русский, штамп о браке отсутствует. Так, дальше. Деньги на месте — два лиловых четвертака, четыре красных червонца, голубые пятерки и зеленые трешки в ассортименте. Всего сто сорок рублей. На неделю хватит с лихвой, если, конечно, не устраивать оргии в каком-нибудь «Орлином гнезде». Что еще? Редакционная корочка. Зачем она ему в отпуске? Ладно, карман не тянет.
