И тот идет к нему в руки, сразу же, но с таким лицом, словно в последний бой. Ничего, сейчас распробует — умение у Яромира есть, кое-чему он во Флорес научился. Это ж наука целая — где поласкать, где погладить, и Яромир постигал её увлеченно, старательно. Мальчики из Флорес улыбались понимающе: «Крутой парень — крутой во всём, да?» Ну, и это тоже, но не только. Яромиру нравилось, когда партнеру с ним хорошо. Даже шлюхи чтоб взаправду стонали, а не притворялись. Ему и самому от этого удовольствия больше.
Яромир разворачивает Малыша спиной к себе, нажимает слегка на поясницу.
— Нагнись чуток.
Малыш нагибается, опирается о стол, а руки Яромира уже в действии — где потрогают, где сожмут, где погладят… то легонько, то сильно… Убедившись, что Эйдо разомлел от его ласк, послушный стал, как глина — что хочешь, из него лепи, Яромир смачивает пальцы в смазке, вставляет сначала один, нащупывает то, что надо… Малыш ойкает, вытягивается, подается к нему задом. Тогда Яромир присоединяет второй палец, растягивает потихоньку, а вторую руку кладет ему на пах… И когда Малыш начинает уже крутить задницей в нетерпении, Яромир понимает: «Готов», и отрывается от разогретого его руками тела. Отстраняется нехотя, да ничего не поделаешь — не ему Малыш обещал, уступает место Крюку и, со словами: «Дальше вы и без меня справитесь», ныряет в душевую.
А там уже, едва захлопнув за собой дверь, тяжело дыша, поспешно расстегивает брюки. Не железный же он… У Малыша этого — косточка тонкая… и кожа пока ещё нежная… а внутри он тугой, жаром так и пышет… Ооох… Даже рукой особо работать не пришлось… Яромир обессиленно сползает по стене, откуда-то издалека доносится рычание Крюка и, следом, короткий стон-вскрик Малыша… Значит, всё нормально, все довольны…
… Когда он выходит, помытый уже, из душа, в раздевалке только Малыш. Не торопясь, одевается в чистое. Яромир подмигивает ему:
— Не так оно всё страшно оказалось, а?
— Да, — Эйдо отвечает тихо и как-то смущенно. И глаза опускает.
Яромир смотрит, как хлопают пушистые пшеничные ресницы… и понимает, что ему, пожалуй, пора отсюда, а то — снова в душ понадобится.
… До койки он так и не добрался. Столкнулся в дверях раздевалки с одним из своих.
— Волк, тебя Батя требует к себе!
… Длинный, длинный день… Который никак не завершится…
Зачем он понадобился аж самому начальнику учебного центра? Припоминая торопливо все свои грехи и грешки, Яромир вошел в кабинет и доложился. Кроме Бати, в кабинете ещё был… Яромир помнил его все эти годы, и лицо, и взгляд, и жесткую усмешку. Только погоны на нем теперь были не полковничьи, а генеральские.
