Сейчас в Польше при каждом удобном случае стараются подчеркнуть «особую жертвенность» АК и, соответственно, особую подлость СССР, то бишь России (а для поляков это, собственно говоря, одно и то же), живописуя, как АК с риском для жизни собирала информацию о немецких тылах и расположении войск на Восточном фронте, передавала ее англичанам, а те, в свою очередь, Советам, таким образом попросту «спасая их от немцев». Жаль только, чем конкретно занимались эти бесстрашные джеймсы бонды, что называется, в деталях, до сих пор не известно. Хотя, надо признать, завеса постепенно спадает, благодаря тому, что ободренные горячей поддержкой поборников «исторической справедливости» уцелевшие ветераны пускаются в воспоминания о минувших днях, выдавая подчас «на-гора» и кое-что неожиданно интересное.
Вот, к примеру, этапы большого пути некоего Л. Грынцевича, который он начал в качестве сотрудника польской разведки в родной Литве. Затем, когда рухнула Польша, связался с «Союзом вооруженной борьбы» в Вильно, создал разведгруппу. Стала Литва советской — героически продолжил работу, передавая собранные сведения через японского атташе. Вот только какие это были сведения и кому предназначались, с учетом того обстоятельства, что японцы поддерживали Гитлера, большой вопрос. В конце концов вездесущие «лапы» НКВД до пана Грынцевича все-таки дотянулись, да вот незадача: сбежал он в сумятице первых дней войны. После чего снова организовал разведывательную сеть АК, ликвидированную лишь по окончании войны в 1945 г. (!). Неудивительно, что, оказавшись в Польше в результате репатриации, Грынцевич опять вышел сухим из воды, ибо польская госбезопасность так и не смогла доказать его разведывательную деятельность против СССР. Уж таким, видно, классным агентом был пан Грынцевич, не по зубам польским органам![58]
Именно в свете боевой биографии пана Грынцевича особенно показательным представляется то, с каким «рвением» командование СВБ, а затем и командование Армии Крайовой, в которую он был преобразован, реализовывало политические установки эмигрантского правительства Польши, зачастую «спуская на тормозах» его директивы. Теория двух врагов настолько завладела умами руководства подпольной армии, что даже приказы и распоряжения генерала Сикорского об активизации вооруженной борьбы со стороны СВБ, передававшиеся в Польшу в начале 1942 г. и бывшие по существу реакцией на немецкую оккупацию, а также на требования Великобритании (все же «подпольное государство» существовало в основном на деньги британских налогоплательщиков!), исполнялись ни шатко ни валко. Легионеры копили силы для конца войны, объясняя собственную пассивность заботой о народе: дескать, если не будем особенно высовываться, немцы не станут нас сильно беспокоить. В том же духе высказывался и рупор «Союза Вооруженной Борьбы» подпольный «Бюлетын Информацыйны» (Информационный бюллетень) в номере от 4 декабря 1941 г., упорно внушая полякам от Варшавы до Вильно и Львова: «Диверсия, партизанские действия, восстание — были бы сейчас в Польше преступлением против нации и политического разума. В то же время настойчивое пассивное сопротивление, снижение интенсивности труда на предприятиях, работающих на оккупанта, а также умело и старательно проводимый саботаж — это наш существенный и крупный вклад на благо общей победы. ПАССИВНОЕ СОПРОТИВЛЕНИЕ И ВОЛЫНКА — это оружие для самых широких слоев польского общества на данный момент».
