Слава кивнул:
- Лис всё правильно говорит. И ещё, запомни, когда идёшь на дело, никогда не шути про Ромпер Стомпер. Никогда, ни при каких обстоятельствах. Ты понял?
- Это фильм? - не понял я, - я же...
- Ты не смотрел его? - глаза Гоши чуть не взорвались, - бли-и-н, ну ты даёшь. Ты не смотрел самый главный скиновский фильм? Вечером я тебе болванку дам. Обязательно погляди эту классику!
Уверенность, что мы не будем схвачены, а вечером посмотрим фильм, придала мне сил и я сказал:
- Хорошо.
Когда дворы принимали вокруг нас всё более побитую форму и щеголяли отколотыми носами лепнины и морщинами старой штукатурки, навстречу нам попадалось всё больше приезжих. Они безразлично шли мимо, не подозревая, что мои друзья жадно ищут жертву. Надо сказать, что мои спутники преображались с каждым пройденным шагом. Несмотря на их начитанность, гибкий ум (конечно, не учитывая феномен Лома) с ними происходили пугающие превращения.
Лицо Славы заострилось, в нём появились бритвенные черты. Он утратил задумчивость и холодность, продав её ради наступления ража берсерка. Глаза Лиса бегали по сторонам, оценивая местность. Тонкие губы что-то шептали. Лом радовался и хохотал, подпрыгивая на месте, и его огромные ладони сходились одна в другую. Гоша танцевал вокруг, вертясь волчком, и безумие овладевало его лицом. Все преобразились, вошли в какой-то другой мир, куда они проникали очень часто, но куда впервые стоило пробраться мне. Я же являл собой жалкое, забравшееся само в себя существо, кораблик в бутылке, что хочет уплыть куда-нибудь в пятки, заточив в трюме трясущуюся душонку. Это было страшно, и я пытался справиться с этим чувством лишь потому, что не хотел подвести людей. Всего пятнадцать секунд и я буду свободен.
- Действуем.
Голос Ника вырвал меня из ужасающей пустоты.
***
Вальяжно шествующий кавказец в чёрной блестящей курточке жука-навозника, даже не успел удивиться. Лом, подбежав сзади, схватил его за пояс и кинул потенциального борцуху через себя. Кавказец ударился головой об асфальт, и сердце моё замерло: я ожидал увидеть вывалившиеся на дорогу извилины, хотя Вячеслав всегда утверждал, что мозгов у горцев нет в принципе.
Меня не пришлось подталкивать, а я сам, впав в воинствующее безразличие, устремился к упавшему телу. Пространство вобралось в одну точку, ставшую этой чёрной блестящей курточкой и я сходу, тормозя по всем правилам баскетбола, влепил пришельцу мощный удар пыром. Из перебитых хрящей потекла тёмная, расплескивающаяся от продолжающихся ударов, кровь.
