[10] Ух!
Харт перешел к изложению истории времен Первой мировой, когда Роммель получил медаль «Pour le Mérité».[11] Это была трогательная история. Годвину подумалось, что каждому генералу не помешало бы иметь в своем штабе по Хэнку Харту. Не человек, а живое рекламное агентство.
Дождь стучал в ветровое стекло, барабанил по крыше машины. Они подъезжали к пригородам Парижа. Все здесь выглядело бы совершенно обычным, если бы временами им не встречались набитые солдатами грузовики. Крестьяне, коровы на пастбищах, тявкающие на них собаки… Что изменилось с приходом немцев? А ничего не изменилось. Пейзаж остался тем же.
— Он очень гуманен. По мне, так это удивительно. Чем меньше боев, тем лучше. Не убивайте никого, кого можно не убивать. И он великий мастер военной хитрости, он умеет заставить врага сдаться, внушив ему, что нет ни малейшей надежды на победу.
Харт усмехнулся.
— А политика для него много значит? — спросил Годвин.
Харт пожал плечами:
— Не думаю. Едва ли так. Я слышал, он в свое время здорово увлекался социализмом, но потом пришел Гитлер… Он довольно близок к Гитлеру. Первые шесть месяцев, что я у него служил, это еще до начала операций в Бельгии и во Франции, он был в окружении фюрера, проводил с ним много времени…
— И как тебе понравился Гитлер?
Харт опять пожал плечами:
— Он вытянул страну из депрессии. Он вернул народу гордость и веру в себя, так что… Хайль Гитлер! — он улыбнулся. — Роммель считает, что он годится. И еще, Гитлер не слишком ладит с генеральным штабом и этим тоже нравится Роммелю. Не беспокойтесь, мистер Годвин, вы-то с ним отлично поладите.
Парижская ночь была давящей и душной, а Харт непременно желал угостить его, как гостя 7-й танковой. Пробираясь вместе с ним по узким забитым толпой улочкам, Годвин заметил, что местные жители, вероятно, недружелюбно относятся к немецким оккупантам.
— Не знаю, не знаю, — отозвался Харт. — Мне говорили, что для них все осталось по-прежнему, тем более когда мы уже здесь и война для французов, почитай, закончилась. Все не так плохо, как они боялись. Они обнаружили, что мы умеем себя вести и ценим французскую культуру. В конце концов, сэр, Франция останется Францией, верно? Мы не собираемся заставлять всех переходить на немецкий язык или еще что в таком роде. Правда, сэр, они, кажется, ничего против нас не имеют.
— Дайте срок, Хэнк, вот познакомятся с вами получше…
— Хорошая шутка, сэр.
Годвин устал от долгого дня пути, но ему не хотелось обижать Хэнка, твердо державшегося роли радушного хозяина. Когда он оглянулся, впервые обратив внимание на квартал, то понял, что оказался в знакомой части города. Он бывал здесь прежде.
