с кем-то…
Если ты молчишь вместе с каким-то существом, ты подпускаешь его слишком близко к себе, ты оказываешься небезопасно раскрытым для него и… опасно беззащитным. Ты ставишь себя в положение, когда вынужден доверять ему, и если ты точно не знаешь, что у него на уме и вообще, кто находится рядом с тобой…
Я уже очень давно не молчал ни с кем вместе, кроме Кота. Не знаю, почему и отчего — просто так было, потому что было так, а теперь, в этой пустой квартире, на старой продавленной тахте это перестало быть так, и во мне начал просыпаться страх, просыпаться, расти и все громче шептать мне в ухо, вставай, одевайся и уходи… Нет! Беги! И никогда больше не встречайся с ней, потому что… ты знаешь, почему.
И я бы встал и ушел,
(я бы убежал…)
потому что этот страх был и есть сильнее меня, потому что этот страх и есть я, а тягаться с самим собой — дело пустое и безнадежное. Я бы ушел и никогда больше не виделся с ней, если бы вдруг не почувствовал на своем плече тихое прикосновение кошачьей лапы — высшее проявление кошачьей нежности, самое сильное выражение привязанности и ласки, на которое только способен маленький Зверь, не прирученный, неизменный, много веков живущий рядом с человеком по своей или чьей-то воле, по своим, не ведомым человеку законам и правилам…
И чуть повернув голову и скосив глаза, я увидел на своем плече ее руку с ярко-красным лаком на ногтях, а потом увидел ее глаза, в которых где-то глубоко плавал точно такой же страх, как у меня, мой страх…
И мой страх исчез. И я принял наше молчание, как данность, как обычный существующий факт, не раздражающий меня и не таящий в себе никакой угрозы.
Она тихонько убрала свою руку с моего плеча, и ощущение от прикосновения кошачьей лапы исчезло, но… Чуть позже. Одну или две секунды после того, как ее рука двинулась в направлении того, что ей было гораздо интереснее, чем мое плечо, нежная кошачья лапа с глубоко втянутыми когтями еще лежала у меня на плече. И продолжала легонько окатывать меня физически ощутимыми волнами тепла и покоя, хорошо знакомыми любому, кто неизлечимо болен привязанностью к маленькому Зверю, кто согласен за это ощущение годами неумело, почти вслепую учиться понимать его, чтобы потом, потеряв,
(ну, почему Тот, Кто создал и их и нас, взял и так жестоко развел наши жизни, поставив на них разные ограничители…)
с жуткой тоской осознать, что так и не понял его, и… Навсегда остаться с противно сосущей пустотой в том месте
