Мы стали встречаться с Котом. Сначала изредка, потом почаще. С его котом я уладила конфликт в следующую же нашу встречу — спокойно, просто и вежливо, — в конце концов, я сама долго прожила с маленьким зверем и знала, как это делается. И грозный маленький хищник — дымчато-серый пушистый зверь, которому пьяная рыжая дура наступила на хвост, — принял извинения рыжей, но уже более или менее трезвой дуры с холодным равнодушием, а через некоторое время принял и саму рыжую дуру, то есть вроде как признал, хотя… Так можно сказать о собаке, а с кошками — вряд ли. Точнее будет сказано: признал мои редкие появления, как данность, как существующий порядок вещей, который не вызывает у него неприязни и раздражения.
Не ахти какое достижение? Ну, это как сказать. Для кота это — немало. Совсем не мало, а если кого не устраивает, заведите мопсика — там будет и хвостовиляние и все прочее, включая даже домашнее тепло, но… Не то. Совсем не то.
«Инструмент» у Кота был, конечно, не таким автоматом, Ванькой-Встанькой, как у Хорька, но… Кот как-то удивительно чувствовал, просто знал, что, когда и как мне надо. За секунду, или за какую-то долю секунды до того, как в моем мозгу мелькала, скажем, мысль, погладил бы ты меня по животу, его ладонь накрывала мой пупок, вызывая не только «иголочки» возбуждения, завода, но еще и странноватое ощущение тепла и… Тепла и покоя.
Это его знание в каком-то смысле напоминало точность машины, какого-то устройства… Нет! Я пыталась вызвать в себе такое ощущение, пыталась этим как-то отдалиться, но не получалось — его ласки не были механическими, не были… ну, штампованными, что ли. Я бы почувствовала, если бы… Хотя говорил же какой-то гениальный актер своему дружку рангом пониже, что, дескать, у того в запасе пять-шесть штампов, а у него, у гениального, просто штук сто — вот и вся разница, но… Словом, если Кот и был каким-то устройством, автоматом, то — сделанным, запрограммированным словно лично для меня, под меня.
Я стала все реже и реже встречаться с Хорьком. Все в нем начало раздражать меня — сначала какие-то дурацкие мелочи, вроде давно не стриженных ногтей на ногах и рыжеватых волосков в ушных раковинах (никогда в жизни не обращала внимания на такие…), а потом и даже его краса и гордость, его роскошный Ванька-Встанька.
Впрочем, если бы это распространялось только на Хорька…
