— Го, го! — заржалъ пожилой, — это ты ловко… ну?..
— Ну и того… тары бары, на двѣ пары… то се, пято десято… Вижу, барыня дура… Сударыня, говорю, явите Божескую милость, не дайте душѣ хресьянской замерзнуть, позвольте ночевать?.. А паспорта у меня, понимаешь, нѣтъ… Думаю: ну, какъ спроситъ? нѣтъ, не спросила… «Ночуйте, ночуйте, голубчикъ», говоритъ… И все, понимаешь, на «вы» со мной… Потѣха!..
— Го, го, го! — опять заржалъ пожилой, — вотъ такъ вы!… вы!… ахъ чтобъ тебя!.,
— Ладно… Положили меня въ людской… Вижу, народу нѣтъ никого… одинъ кучеръ, да и тотъ пьяный спитъ безъ заднихъ ногъ… Масляница: народъ, извѣстно, гуляетъ… Ладно… Ночью я, не будь дуракъ, снялъ съ себя одѣяніе свое стрѣлецкое, нарядился въ кучеровъ пиджакъ… валенки съ печки снялъ, полушубокъ… айда!… наше вамъ почтеніе!… Живо до города десять верстъ отмахалъ… у Сычихи ночевалъ… утромъ съ Володькой борзымъ все и пропили…
— Ловко!… ха, ха, ха! Вотъ, чай, барыня-то?.. «голубчикъ, голубчикъ… «вы»… вотъ те «вы»… Го, го, го!..
Когда всѣ отобѣдали, я опять вошелъ въ столовую и хотя съ трудомъ, но все-таки разыскалъ себѣ мѣстечко въ углу на кончикѣ скамьи за однимъ изъ столовъ, твердо рѣшивъ не сходить съ него до вечера.
Облокотившись на столъ, я задумался, глядя на шумѣвшую, какъ пчелиный рой, толпу людей, и долго сидѣлъ такъ… Мнѣ стало грустно и стыдно, — что я допустилъ себя до всего этого и не имѣю теперь возможности уйти… Сердце мучительно ныло, когда я мысленно переносился домой, въ кругъ своихъ близкихъ, родныхъ…
Голосъ слѣва, раздавшійся такъ рѣзко, что я вздрогнулъ, надъ самымъ моимъ ухомъ, вывелъ меня изъ задумчивости.
— Землячекъ, а, землячекъ, ты чего это носъ-то повѣсилъ?..
Я обернулся и увидалъ какое-то квадратное, обросшее рыжими волосами, улыбающееся лицо стараго мужика. Глаза у него какъ-то странно, точно онъ игралъ ими, то закатывались кверху подъ лобъ, оставляя одни только бѣлки, то сурово спускались внизъ, при чемъ рыжія, необыкновенно густыя брови свирѣпо хмурились… Толстыя красныя губы улыбались и какъ-то смѣшно оттопыривались подъ самый носъ — маленькій и сизый, похожій на грецкій орѣхъ…
Онъ повторилъ свой вопросъ и, видя, что я не отвѣчаю, заговорилъ снова.
— Тебя какъ звать-то?.. Брось думать-то! Э, милый, всѣ мы люди и всѣ человѣки: съ кѣмъ грѣхъ да бѣда не бываетъ… Пройдетъ все… опять на дѣло поступишь: ты человѣкъ, вижу я, не глупый… Не вѣшай головы, не печаль гостей!… Пропился, знать, ась?
