Послѣ этого насъ отдѣлили, какъ овецъ отъ козлищъ: полицейскихъ (присланныхъ полиціей) отдѣльно, добровольцевъ (т. е. явившихся по собственному желанію) отдѣльно; снова пересчитавъ, выдали каждому по картонному на веревочкѣ билетику съ No дѣла и велѣли идти наверхъ въ спальню…
Мнѣ достался № 2251-й.
— Ну, теперь мы не люди, — сказалъ дворянинъ, — а просто номера… Вы какой?.. Ну, я васъ такъ и буду звать: 2251-й, пожалуйте въ спальню… Ха, ха, ха… Но зачѣмъ же, однако, въ спальню, а не въ столовую?.. Это глупо, наконецъ… Однако, идемте… всѣ пошли… Охъ, что-то тамъ съ нами сдѣлаютъ?..
Огромное отдѣленіе спальни, сплошь заставленное койками, такъ что оставался одинъ только не особенно широкій проходъ по срединѣ, находилось въ верхнемъ этажѣ. Туда вела винтовая, полутемная, узкая деревянная лѣстница…
Спальня эта производила какое-то тоскливое впечатлѣніе… Все здѣсь было сѣро: сѣрыя стѣны, сѣрыя одѣяла, сѣрый полъ, сѣрый потолокъ, к даже свѣтъ, проникавшій въ окна, казался какимъ-то сѣрымъ…
Здѣсь, кромѣ насъ, вновь пришедшихъ сегодня, толкалось много поступившихъ раньше и ожидавшихъ работы, которой пока еще не было…
Многіе изъ нихъ валялись на койкахъ. Нѣкоторые играли въ карты… Большинство же шлялось на подобіе одурѣвшихъ овецъ, сь какими-то странными, какъ мнѣ казалось, «голодными» лицами, изъ одного конца спальни въ другой…
Мы, вновь пришедшіе, размѣстились, кто какъ умѣлъ и какъ могъ… Я, съ не отстававшимъ отъ меня «дворяниномъ», сѣлъ на край порожней койки и съ любопытствомъ сталъ приглядываться къ людямъ и прислушиваться къ разговорамъ
Изъ разговоровъ я вскорѣ понялъ, что работъ никакихъ нѣтъ. Люди живутъ здѣсь пока безъ дѣла, и когда будутъ работы — не извѣстно… Между тѣмъ, народу накопилось много
— Здѣся, въ Москвѣ, народу еще не ахти много, — говорилъ высокій, худой, косматый, съ глазами на выкатѣ мужикъ. — А вотъ въ Сокольникахъ, въ тамошнемъ домѣ, баютъ, стрась што!… Отседова туда гонятъ… Кажинный день партія… Васъ нонѣ, похоже, тоже туда погонятъ… Раздадутъ вотъ, немного погодя, бѣлье… въ баню сгоняютъ… одежу дадутъ и того… маршъ въ Сокольники…
— Слышите, — сказалъ дворянинъ, — намъ еще, значитъ, предстоитъ прогуляться въ Сокольники съ пустымъ, такъ сказать, желудкомъ… Любезный, — обратился онъ къ говорившему мужику, — а въ какое мѣсто въ Сокольникахъ насъ погонятъ, не знаешь?..
— Какъ не знать… не близко… Тишину знаешь?.. Ермаковская улица. Фабрика была допрежь сахарная тамъ Борисовскаго… Слыхалъ, можетъ?.. Ну, а теперича тамъ этотъ самый работный домъ… отдѣленіе то-есть… Самому мнѣ тамотка быть не приходилось… Да и здѣсь-то я въ первой… Плотникъ я… по пьяному дѣлу попалъ… Ну, а люди баили, которые оттуда пришли, больно плохо тамъ нашему брату… Главная причина, — работъ нѣтъ, а народу — сила!… Вальма валитъ!… Вотъ ужо на ночь погонятъ туда… Увидимъ…
