— Конечно! — воскликнулъ онъ. — Я потерялъ мѣсто и вотъ теперь, какъ ракъ на мели… Пропился вдребезги!… Вѣдь все, что на мнѣ надѣто — смѣнка… Чортъ знаетъ что… право… Пожалуй, я вамъ разскажу, если хотите, какъ это все со мной случилось… Дѣлать-то нечего, все равно, и идти некуда… Знаете, я вѣдь въ этой чайной пятую недѣлю, каждую ночь ночую — такъ вотъ, какъ изволите видѣть, сидя… У меня, понимаете, отекъ ногъ сдѣлался… Чортъ знаетъ, что такое… право… А вѣдь я — дворянинъ и нѣжнаго, такъ сказать, воспитанія
Онъ какъ-то жалобно засмѣялся, сказавъ это, и продолжалъ:
— Служилъ, понимаете, въ почтамтѣ… Получилъ награду къ празднику, навернулся товарищъ… пошла писать губернія!… Пропился, какъ сапожникъ… Очутился на Грачевкѣ… Денегъ нѣтъ… ничего нѣтъ… Пришелъ на службу, а меня на выносъ!… Пять дней не являлся… Ахъ, чортъ возьми, скверно!..
Онъ какъ-то сразу оборвалъ рѣчь и глубоко задумался.
— Да это все пустяки, — началъ онъ опять, послѣ продолжительнаго молчанія. — Дѣло не въ этомъ, а дѣло въ томъ, что меня жена бросила… Понимаете, взяла да и бросила… Сбѣжала отъ меня, да не одна, а еще захватила собственнаго моего сынишку… а?
— Какъ же такъ? — спросилъ я.
— Да такъ, очень просто… «Ты, — говоритъ, — пьяница и кормить меня не можешь… Не хочу съ тобой бѣдствовать, дай мнѣ видъ. Жить съ тобой, все равно, не стану… ненавижу тебя, какъ пса…» Такъ, понимаете, и сказала: «какъ пса». Что тутъ дѣлать, а? Пришлось дать видъ. Такъ и разошлись. Она теперь въ Твери… у кого-то въ экономкахъ, и сынишка съ ней…
Онъ ударилъ рукой по столу такъ, что зазвенѣла посуда, и продолжалъ:
— Водку пью, какъ воду… Запить хочу… Нѣтъ, понимаете, никакого удовольствія! Стоитъ передо мною мальчишка мой и зоветъ, и манитъ: «папа, папа!» Тяжело!… ей-Богу, тяжело, молодой человѣкъ!… Жизнь подлая… или я подлъ… чортъ знаетъ, что такое… право… Хочу пулю въ лобъ… честное слово! Больше дѣлать нечего… Дѣться некуда!… одинъ… никому не нуженъ… спился… Что вы мнѣ на это скажете, а?
— Да что жъ сказать… мѣсто надо найти… перестать пьянствовать…
— Мѣсто! — засмѣялся онъ. — Гдѣ оно? Какое же мѣсто, когда у меня, понимаете, подъ этимъ пальтомъ одно только голое тѣло… рубашки нѣтъ… Вотъ-съ, извольте взглянуть, коли не вѣрите!
Онъ распахнулъ пальто, и я увидѣлъ, что тамъ было, дѣйствительно, только «одно голое тѣло».
— Куда, скажите, пожалуйста, кромѣ какъ въ адъ, меня въ такомъ видѣ примутъ, а?..
— Да что же у васъ здѣсь, въ Москвѣ, нѣтъ развѣ никого… ни родныхъ, ни знакомыхъ?..
