Мистер Бантинг достал парочку каталогов, книгу заказов и инвентарную книгу и разложил их на столе, рядом с прейскурантом и пачкой писем. В данную минуту у него не было особенной нужды в этих предметах, но они должны были служить свидетельством его административного рвения. В отношении Слингера необходимо принять какие-то меры — это было ясно. Но какие? Это, к сожалению, было далеко не так ясно. Мистер Бантинг сунул кончик карандаша в рот и нахмурил брови.
Несколько часов спустя мистер Бантинг устало взбирался по склону Кэмберлендского холма; он вернулся в коттедж «Золотой дождь» позже обычного. На буфете лежала книга в желтой суперобложке: «Основы счетоводства». Заметив ее, мистер Бантинг что-то проворчал себе под нос. Да, обитателям коттеджа «Золотой дождь» скоро на практике придется познакомиться с кое-какими основами счетоводства. Впрочем, это его не взволновало. У него уже больше не было сил волноваться.
— Что случилось, папочка?
— Устал, детка. Тяжелый был день.
— У тебя и правда усталый вид, — озабоченно проговорила миссис Бантинг, разливая чай; это было сказано таким тоном, словно она столкнулась с совершенно необъяснимым явлением. — Это, наверное, от погоды. — Мистер Бантинг возмутился. Ей кажется странным, им всем кажется странным, даже просто невероятным, что кто-нибудь, работая у Брокли, может чувствовать себя усталым.
— Чей это тут учебник по счетоводству? Твой, Эрнест?
— Мой, папа.
— Купил?
— Да.
За столом воцарилось настороженное молчание; все ждали, что он станет углублять эту тему. Но он сунул в рот ломтик поджаренного хлеба и предпочел углубиться в свои мысли. Семейство поняло, что на него опять «что-то нашло», и миссис Бантинг, явно стараясь его умилостивить, встала из-за стола и протянула ему тарелку с его любимыми ватрушками. Такие бестактные попытки задобрить его всегда раздражали мистера Бантинга. Что он — избалованный ребенок, что ли, которому приходится потакать? Он деловой человек, по уши заваленный работой, на нем лежит ответственность, о которой они даже понятия не имеют. И он устал, устал, и голова у него болит. Убежать бы куда-нибудь от этой болтовни о теннисе и кино, посидеть совсем одному и отдохнуть. Он угрюмо оттолкнул тарелку с ватрушками, наспех проглотил вторую чашку чая и, выйдя в гостиную, закурил трубку.
— Джордж! — раздался кроткий голос жены.
Он стремительно обернулся, и в голове у него пронеслось: господи, когда же его оставят в покое!
