Он молчал.
— Я прав?
Он покачал головой.
— Обычно это меня не волнует. В нормальной программе у нас имеются способы справляться с проблемами. Но с тобой, среди этой роскоши, все сложнее.
Эндрю не сводил с него глаз.
— Хочешь противиться нам?
Он снова покачал головой.
— Хорошо, — сказал Эндрю, вставая. — Потому что не хочешь нам противиться. Но если снова увижу на твоем лице такое выражение, переведу тебя на программу для всех остальных.
Эндрю прошел к двери и взялся за ручку.
— И поверь, она тебе не понравится.
Он поднял голову. Он сидел в углу другой комнаты, совершенно темной. Не помнил, как здесь оказался. Не знал, долго ли был без сознания. Его рука поднята на уровень головы и к чему-то прикреплена. Привязана или зажата. Путы впивались в кожу, когда он шевелился, мышцы кололо будто иглами.
«Где я, черт возьми?»
Он видел тонкий луч лунного света, проникающий через окно посреди стены. Когда глаза привыкли к темноте, появилось еще кое-что: прикрытая дверь на противоположной стороне, что-то белое, похожее на простыню, в дальнем углу. Откуда-то задувал ветерок, и простыня развевалась от его порывов.
На кожу что-то капнуло. Он повернулся. Соседняя стена была мокрой. По ней медленно стекала какая-то жидкость. Он коснулся поверхности ладонью. Вода. Она текла со стен по всей комнате.
Рядом с ним, на уровне глаз, находилась квадратная металлическая плита, привинченная по углам болтами, со стальным кольцом посередине. На ней тоже была вода — и еще что-то. Более темное. Отдающее ржавчиной. Или медью.
О черт, это кровь!
Он отдернул руку от стены, наручники, звякнув, впились в кожу. Один браслет был примкнут к кольцу, другой охватывал левое запястье. Он не мог уйти. Не мог даже подняться на ноги.
Он взглянул в сторону двери.
Простыня переместилась. Придвинулась чуть ближе к нему параллельно стене. Теперь он различал под ней какую-то фигуру.
— Эй!
Фигура дернулась.
— Эй!
Простыня чуть сползла, спадая на пол. Из-под белой ткани показалось лицо.
Девушка. Лет восемнадцати.
— Эй! — произнес он снова.
Девушка была тощей, с узкими губами, бледной кожей. В темноте комнаты она выглядела призраком.
— Где мы?
Девушка взглянула в сторону двери — движение было медленным, заторможенным, — потом снова на него. Но не ответила.
— С тобой все в порядке?
Опять молчание. Голова ее клонилась вперед, словно от полного бессилия.
— Ты в порядке? — потянулся он к ней.
И тут почувствовал, как намокают брюки. Взглянул на пол. Под ногами растеклась лужица рвоты. Он попятился и поскользнулся. Скованную наручниками руку пронзила такая боль, словно плечо вывернулось из сустава.
